Великий перелом коллективизация сельского хозяйства

Коллективизация – это глубокое революционное преобразование не только села и сельского хозяйства, но и всей страны. Она повлияла на всю экономику в целом, на социальную структуру общества, демографические процессы и урбанизацию. Она вызвала на первом этапе тяжелую катастрофу, которая сопровождалась массовыми страданиями и человеческими жертвами. Именно в ходе этой реформы были, видимо, допущены самые принципиальные ошибки с самыми тяжелыми последствиями за весь советский период (не считая стадии демонтажа советского строя после 1988г.). Тот факт, что советское государство пережило эту катастрофу, говорит о его большом потенциале и запасе доверия, которое возлагал на него народ.

Состояние отношений власти с крестьянством в такой стране как Россия было едва ли не главным вопросом государства. Середина 20-х годов прошла под лозунгом “Лицом к деревне”, что на деле означало экономическую поддержку зажиточных крестьян. Проведенная в 1924г. либерализация избирательного права была в полной мере использована кулаками как наиболее организованной и обладающей средствами категорией крестьян. В ходе выборов в местные Советы в 1925г. доля безлошадных крестьян среди депутатов упала до 4%. Обретение кулаками реальной политической власти на селе создавало опасное положение и в партии – недовольство сельских парторганизаций подкреплялось усилением левой оппозиции в центре.

Изменение политической обстановки способствовало и социальному расслоению. В 1927г. 3% хозяйств, относимых к категории кулацких, имели 14-20% всех средств производства и примерно треть всех сельхозмашин на селе. Расширилась сдача земли кулакам в аренду, теневой найм батраков, ссуды семян и инвентаря за отработки. Получение достоверного «социального портрета» села стало важной государственной задачей.

Над ней работало несколько групп ученых-аграрников, органы статистики, группы ЦКК-РКИ, изучавшие хлебофуражный баланс, а также специальная комиссия СНК СССР под руководством А.И.Рыкова. «Аграрники-марксисты», например, бывший «максималист» Л.Н. Крицман, возглавивший в 1928г. Аграрный институт, делили крестьянство на три упрощенные категории: кулаки, середняки, бедняки. А.В. Чаянов и его школа, исходя из теории трудового крестьянского хозяйства, различали шесть социальных типов и выделяли в категорию кулацких лишь то хозяйство, «центр тяжести доходов которого лежит в торговых оборотах, ростовщическом кредите, в том числе сдаче в аренду инвентаря на кабальных условиях».

После XV съезда ВКП(б) была образована Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации под руководством А.Я.Яковлева, которая должна была рекомендовать модель колхоза. 7 декабря 1929г. постановлением ЦИК СССР был образован Наркомат земледелия СССР (вопреки Конституции, которая не предполагала союзного наркомата в этой отрасли). Наркомом был назначен А.Я.Яковлев (Эпштейн). В ведение Наркомзема перешла и Академия сельскохозяйственных наук с сетью ее институтов.

Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор – основную ячейку всего уклада русской деревни. Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится. Начался отток из колхозов, возникло сопротивление, административный нажим, а потом и репрессии.

Много было написано о «перегибах» в коллективизации: вопреки намеченным в центре темпам, местные парторганизации, а с ними и органы власти, стремились силой загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок, развивая при этом огромную энергию и упорство. «Разверстка» на число раскулаченных означала предельные цифры (типа «раскулачить не более 3% хозяйств») – но они повсюду перевыполнялись. Поскольку непосредственно коллективизацией на местах занималось не менее миллиона партийных и советских работников, речь идет о массовом явлении, которое нельзя объяснить карьеризмом отдельных чиновников. Перед нами явление, отражающее то особое состояние людей, которое и было движущей силой тоталитаризма – массовая страстная воля выполнить признанную необходимой задачу, не считаясь ни с какими жертвами. Центральные органы советского государства часто должны были сдерживать рвение местных. Этот энтузиазм (или фанатизм – идеологические оценки здесь не важны) представляет собой сложное явление, анализ которого выходит за рамки данного курса. Но его надо принимать во внимание как важный факт, без которого нельзя понять сути советского государства, тем более в период 30-40-х годов.

Процесс коллективизации в 1931-32гг. принял катастрофический характер (снижение сборов зерна в 1933г. до 68,4млн. т против 83,5 в 1930г., поголовья коров и лошадей вдвое, овец втрое), который завершился страшным голодом зимы 1932-1933г. с гибелью большого числа людей (в основном на Украине). Судя по статистике рождений и смертей, на Украине от голода умерло около 640тыс. человек. Считается, однако, что был большой недоучет смертей. Ряд зарубежных исследователей считают, что всего от голода умерло 3-4 млн. человек. В марте 1933г. состоялся судебный процесс против ряда работников Наркомзема СССР как виновных в возникновении голода (это было и официальным признанием наличия голода в стране).

Несмотря на множество разумных, но запоздалых постановлений, устраняющих перегибы, положение выправилось лишь в 1935г. Начали расти сборы зерна, поголовье скота, оплата труда колхозников. С 1 января 1935г. в городах были отменены карточки на хлеб. В 1937г. валовой сбор зерна составил уже 97,5млн. т.

Провал крупнейшего шага советского государства в программе модернизации страны был столь тяжелым, что на его исследование и гласное обсуждение было, по сути, наложено табу. Это помешало извлечь важный урок. Между тем причина провала была фундаментальной: несоответствие социально-инженерного проекта социально-культурным характеристикам человека. Тот тип колхоза, в который пытались втиснуть крестьян, был несовместим с его представлениями о хорошей и даже приемлемой жизни. Не имея возможности и желания сопротивляться активно, основная масса крестьян ответила пассивным сопротивлением: уходом из села, сокращением пахоты, убоем скота. В ряде мест были и вооруженные восстания (с января до середины марта 1930г. на территории СССР без Украины было зарегистрировано 1678 восстаний), росло число убийств в конфликтах между сторонниками и противниками колхозов.

Историки коллективизации до последнего времени не ответили на самый естественный и простой вопрос: откуда и как в Комиссии Политбюро по вопросам коллективизации, а потом в Наркомземе СССР появилась модель колхоза, положенная в основу государственной политики? Насколько известно из воспоминаний В.М.Молотова, сам И.В.Сталин, посетив вместе с ним несколько возникших еще ранее колхозов (до 1929г. они охватывали 6-7% крестьянских хозяйств), был воодушевлен увиденным. Но в тех «старых» колхозах не обобществлялся домашний скот, а каждой семье был оставлен большой приусадебный участок.

Из зарубежных источников следует такая история программы. Опыт разных типов сельскохозяйственных кооперативов, которые возникали во многих странах начиная с конца XIX века, в 20-е годы был обобщен в нескольких крупных трудах (прежде всего, изданных в Германии). Самым удачным проектом (некоторые авторы называют его «гениальным») оказался кибуц – модель кооператива, разработанная в начале века во Всемирной сионистской организации. Эта разработка была начата учеными-аграрниками в Германии, затем продолжена сионистами (трудовиками и социалистами) в России. Главным идеологом проекта был ученый из Германии видный сионист А. Руппин, руководивший затем всей программой создания кибуцев в Палестине, для которых закупались участки земли. Он описал эту программу в книге, вышедшей в Лондоне в 1926г.

Проект был разработан для колонистов-горожан и вполне соответствовал их культурным стереотипам. Они и не собирались ни создавать крестьянское подворье, ни заводить скота. Обобществление в кибуцах было доведено до высшей степени, никакой собственности не допускалось, даже обедать дома членам кооператива было запрещено. Строительство кибуцев сильно расширилось после Первой мировой войны. Они показали себя как очень эффективный производственный уклад (и остаются таковым вплоть до нынешнего времени). Видимо, и руководство Наркомзема, и Аграрного института было под большим впечатлением от экономических показателей этого типа кооперативов и без особых сомнений использовало готовую модель. Вопрос о ее соответствии культурным особенностям русской деревни и не вставал.

В марте-апреле 1930г. ЦК ВКП(б) принял ряд важных решений, чтобы выправить дело, но инерция запущенной машины была очень велика, а созданный в селе конфликт разгорался. Начатое зимой «раскулачивание» было продолжено. Лишь весной 1932г. местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом. С 1932г. уже не проводилось и широких кампаний по раскулачиванию. К осени 1932г. в колхозах состояло 62,4% крестьянских хозяйств, и было объявлено, что сплошная коллективизация в основном завершена. В 1937г. в колхозах было уже 93% дворов.

Новый устав артели гарантировал существование личного подворья колхозника. Вступили в действие крупные тракторные заводы, начала быстро создаваться сеть МТС, которая в 1937г. обслуживала уже 90% колхозов. Переход к крупному и в существенной мере уже механизированному сельскому хозяйству произошел, производство и производительность труда стали быстро расти. Советское крестьянство «переварило» чуждую модель и приспособило колхозы к местным культурным типам (приспосабливаясь и само). Экзаменом для колхозного строя стала война.

Для оценки крупного социального института полезно сравнить кризис становления и кризис ликвидации. Для колхозно-совхозного строя история дала нам это сравнение как чистый эксперимент. Кризис коллективизации привел к снижению производства зерна в 1931, 1932 и 1934гг. по сравнению с 1929г. на 3%. Засуха 1933г. была стихийным бедствием, а затем производство стало расти и через пять лет коллективизации превысило уровень 1929г. на 36%. Войдя после войны в стабильный режим, колхозы и совхозы довели производство зерна в 1986-87гг. до 210-211млн. т, то есть увеличили его более чем в три раза (а молока, яиц, технических культур – в 8-10 раз). власть индустриализация плановая сельский

Колхозный строй ликвидировали в 1991-92гг. С тех пор в течение 7 лет производство всех видов продукции стабильно снижается и упало вдвое. А главное – в отличие от 30-х годов, нет никаких признаков оживления. Подорвана база производства. В 1997 впервые в России в ХХ веке количество коров на 10 человек упало ниже 1. Ниже всего оно было после массового забоя скота в 1933г. (1,3 голов на 10 человек). Количество овец и коз во время коллективизации ниже всего упало в 1935г. – до 2,6 голов на 10 человек, в «годы застоя» держалось на уровне 4,9, а в конце 1997г. составило 1,3.

Если бы сегодня страна не имела созданной ранее нефтяной и газовой промышленности, в России наступил бы всеобщий и смертельный голод, поскольку половина продовольствия поступает по импорту за нефть и газ.