В новосибирске девушка скончалась от перелома позвоночника селфи

Авария

В тот день у Ларисы Дорожкиной был выходной, и сестра пригласила их с мамой на пару дней в гости в Кемерово. Быстро собравшись, Лариса положила в сумку подарочный коньяк и вместе с мамой отправилась к месту встречи с водителем. На месте встречи смутило всё: модель машины — старенькие «Жигули», и то, что кроме них водитель собирался посадить в машину ещё двух человек.

— Помню, стою, снимаю машину на видео и отправляю в чат друзьям, мол, смотрите, на чём поеду, дай бог вообще доехать. Мы в сердцах посмеялись, я подумала, что не буду корчить из себя королеву, поеду на том, что есть. Мама села вперёд, я назад, а те двое, которых мы должны были по пути забрать, ехать отказались, к своему счастью, — рассказывает Лариса.

Водитель пошёл на обгон — чуть не случилась авария, но обошлось. Выдохнули, Лариса подумала: нужно выйти из машины, но желание поскорее приехать к сестре взяло верх над тревожными мыслями, и настроение было хорошее. Во второй раз удача отвернулась — машина перевернулась 8 раз, Лариса выпала из окна — позже её нашли в пяти метрах от места ДТП. Мама Ларисы Татьяна Ивановна оказалась зажата между сиденьями машины.

Встречная машина почти не пострадала, водитель отделался переломом двух рёбер, у Татьяны Ивановны — черепно-мозговая травма и, как впоследствии выяснили, серьезные повреждения руки. У Ларисы же оказалось сломано почти всё, а самое страшное — произошёл разрыв спинного мозга, что лишило её способности двигаться.

В больнице

Лариса то приходила в себя, то впадала в кому. Говорит, что, со слов очевидцев, когда её нашли, она громко кричала. Позже, уже в больнице, женщина с криком выходила из комы, с криком же её погружали обратно в искусственную кому. Её родных предупреждали, что из-за черепно-мозговой травмы Лариса может остаться невменяемой, готовили к худшему.

— Когда я уже совсем пришла в себя, открыла глаза — и сразу поняла, что со мной, что я в больнице, что произошла авария. Я поняла то, что вся парализована — шевелились только глаза. Я лежала и думала — зачем такая жизнь? Но потом я подумала о том, что дома меня ждёт внук — ему тогда было всего два месяца. Неужели я не увижу, как он растёт, делает первые шаги, как скажет мне: «Баба», неужели я всего этого не увижу? И подумала — буду лежать, но зато буду видеть его, — вспоминает женщина.

Первым делом, когда Ларису перевели из реанимации в палату, на стену приклеили фотографию внука Артёма — когда ком подступал к горлу, Лариса смотрела на неё и понимала, что дома её ждут.

— Я обязательно встану и буду танцевать на его свадьбе! — уверяет сибирячка.

Этот период жизни пролетел для Ларисы как в тумане, её перевозили из одной больницы в другую, делали операции. Она не могла дышать сама, говорить, ей убирали трахеостому. Долгое время Лариса боялась любых движений — когда её пытались посадить на кровати, у неё случалась истерика, громкие резкие звуки тоже её пугали. Со сложной пациенткой работали психологи, но по большому счёту Лариса помогла себе сама тем, что не опустила руки.

Инвалидность

Чтобы пройти МЭС (медико-социальная экспертиза. — Прим. ред.) и оформить инвалидность, со времени травмы должно пройти ровно 4 месяца, и только тогда поликлиника решает — отправлять на экспертизу по тяжёлому состоянию здоровья или нет. Спустя четыре месяца Лариса собрала все необходимые документы.

Ларисе должны были выдать пелёнки (1 на сутки) и катетеры (4 на сутки) — до сих пор не дали ничего, подгузники не положены. Один раз звонили, задавали уточняющие вопросы и пропали. Женщина пыталась позвонить по определившемуся номеру, но абонент оказался недоступен.

— Я попросила подъёмник, чтобы менять позу, садиться выше, — не дали, не положено. А что мне тогда вообще положено? Это сейчас я хоть немного могу двигаться, а раньше лежала, как кабачок на грядке. Теперь я понимаю, почему у нас столько людей остаются парализованными, — они никому не нужны, они не знают, куда пойти, к кому обратиться. У них нет средств на реабилитацию, у них нет возможности поднять себя, их пинают там, там, там — они не интересны миру, они лежат и ничего не делают. Так сделайте что-нибудь для них, предложите такому человеку работу диспетчером, например, у него голова работает. Нет. Инвалид никому не нужен, — вздыхает Лариса. — 5 000 рублей в день стоит моё содержание, и это не считая коммунальных платежей и питания, которое мне сейчас очень важно — ушла мышечная масса. Заработать 150 000 рублей лёжа в кровати — очень сложно. Везде нужны деньги.

— Я что, взлетать на него должна? Откуда такой ГОСТ? Сняла ролик в Instagram, отметила мэрию, «Дискус», на следующий день прибежали, переделали. Это ладно, я соображаю, могу что-то сделать сама, а другие? Вот мама моя, она же даже не знает, что такое Instagram, не поймёт, куда и что нажимать, — говорит Лариса.

Сибирячка живёт на 9-м этаже панельного дома, лифт часто не работает, спускать и поднимать Ларису проблематично. Уже много времени она бьётся за то, чтобы поменять квартиру на жилье, расположенное на первом этаже, но пока безрезультатно.

Жизнь после аварии

Сейчас Лариса почти ничего не может сама — ни есть, ни пить, ни умываться, ни расчёсывать волосы. До случившегося сибирячка жила одна, а сейчас к ней переехала мама — на кухню поставили кровать, и все уместились в однокомнатной квартире. По выходным по очереди дежурят сыновья — их у Ларисы трое, и две снохи — они тоже помогают. Когда кто-то из родных занят, вызывают сиделку. Каждый день к ней приходит реабилитолог — занимаются по часу в день, сначала разминка, а потом упражнения. Основное — научиться переворачиваться со спины на живот и обратно, лёжа на животе встать на локти и опуститься — всё как у детей.

— Я не помню, как сжимать пальцы в кулак, не умею дышать грудью, только животом. Не умею чихать, кашлять, смеяться. Меня кормят с ложки, одевают, обувают. Раньше у меня была душевая кабина, ну куда теперь — демонтировали, поставили ванну. Была бы подходящая коляска, я бы сама могла подъехать к крану, умыться, но нет, — объясняет сибирячка.

Свадьбы

Первым делом, как Лариса вернулась домой, она попросила телефон и начала работать. Она была уверена, что работа должна продолжаться. Первое время женщина не могла держать телефон в руках и печатать, общалась только с помощью голосового набора. Позже научилась снова набирать текст — одним пальцем, с ошибками, но продолжила вести соцсети и общаться в мессенджерах.

28 лет Лариса работает в сфере свадеб, когда-то давно она была тамадой, а потом переквалифицировалась в свадебного организатора. Какое-то время работала сама на себя, а буквально за год до случившегося решила набрать команду, которая сильно поддержала её в момент отсутствия — дело не встало.

— Я начала работать спустя четыре месяца, как пришла в себя, как у меня появился голос. До этого момента справлялась моя команда, правда, не заключались договора — никто не знал, что и как будет, все находились в прострации. Но я вернулась, начала морально восстанавливаться — первая моя свадьба была уже 21 января, через пять месяцев после аварии, — рассказывает Лариса.

Она — первая из свадебных организаторов, кто ещё до пандемии стал работать онлайн, уронила цену, придумала акцию — пришли сразу три невесты, одна даже приехала к ней домой.

— Мне нужна была работа, даже не для того, чтобы заработать денег, а чтобы морально понять, что я нужна миру. Конечно, меня внутри немного корёжило — как так, я в инвалидной коляске, но мой реабилитолог подбодрил меня, привёл в пример успешных людей в инвалидном кресле, сунул в руки телефон и сказал — работай, голова же соображает. Работать онлайн у меня получилось, невесты стали приезжать ко мне домой, и за лето, несмотря на то, что я недееспособна и была пандемия, мы провели 42 свадьбы, — делится Лариса.

Лариса не присутствует на мероприятиях. Говорит, что человек в инвалидном кресле вызывает два чувства — или жалость, или негатив — у людей праздник. Ни того, ни другого она не хочет. Сибирячка активно продолжает принимать участие в мероприятиях свадебной сферы — не так давно даже поехала в Омск, где проводила мастер-класс: в зал её на коляске завёз сын.

О жизни

— Я не скажу, что я сильный человек — я так же плачу, так же боюсь, переживаю за себя — очень трудно принять факт того, что ты сам больше ничего не можешь. Совсем катастрофа была, когда я не могла говорить. Как только убрали трубку, начала болтать. У меня выбор небольшой — жить и радоваться или жить и ныть, а это не про меня. Я всегда говорила и буду говорить, что жизнь даёт нам 10% того, что может дать, а оставшиеся 90 состоят из того, как мы это воспринимаем, — философски рассуждает Лариса.

— Это было во мне всегда, а не случилось сейчас. Жизнь продолжается, мне так же хочется съесть что-то вкусное, сходить в кино и театр, увидеть что-то красивое, купить подарки своим близким на день рождения. Если захочу бургер — я его закажу. Кто-то скажет, что я транжира, могла бы отложить на реабилитацию, но я же живой человек. На реабилитации не строится вся жизнь, да, я должна стремиться к тому, чтобы встать, но я не должна ставить это на первое место. Жить надо здесь и сейчас, — заключает Лариса.

Ещё интересные истории про сильных людей

Абсолютно голая: правила жизни модели с тотальной алопецией. Она полностью облысела из-за генетической ошибки.

«Собралась на кладбище»: партнер по бизнесу сделал Инну инвалидом и заставил работать на себя, но она смогла отомстить.

«Когда я плачу — оно темнеет»: как живет девушка с большим родимым пятном на лице.