Перелома задержан

Травму избранный президент США получил при игре с собакой

Избранный президент прихрамывает, хотя костыли и вспомогательные приспособления ему не нужны, сообщает Sky News. Травма была получена Джо Байденом, когда он играл с одной из своих собак, сказал его врач.

Байден посетил ортопеда в Ньюарке (штат Делавэр) в воскресенье днем ​​после перенесенной накануне травмы. Изначально офис Байдена объявил, что политик собирается пройти обследование у ортопеда «из предосторожности» после того, как он вывихнул лодыжку, играя с собакой.

Первоначальный рентгеновский снимок не выявил явных переломов, но медицинский персонал заказал более детальную компьютерную томографию. По результатам КТ у Байдена были обнаружены крошечные переломы двух маленьких костей в середине его правой стопы, сообщил его врач Кевин О’Коннор.

«Ожидается, что ему, вероятно, потребуется специальная обувь для восстановления стопы после перелома в течение нескольких недель», – добавил О’Коннор.

Сюрпризом на этом фоне стало пожелание Дональда Трампа, который написал своему противнику в Твиттере: «Выздоравливай скорее».

Джо Байден был замечен хромающим, когда он выходил из кабинета врача, чтобы направиться на КТ, при этом он не использовал костыль или иное приспособление для ходьбы.

В маске и повседневной одежде он, казалось, пребывал в хорошем настроении, помахав собравшимся репортерам.

Избранный президент играл со своей собакой по кличке Мейджор, когда получил травму. Мейджор был взят из приюта в 2018 году, и ожидается, что в январе следующего года вместе со своим хозяином поселится в Белом доме.

У семьи Байденов есть еще одна собака, Чамп (тоже немецкая овчарка, сообщает CNN), и они сказали, что планируют завести также и кошку.

Переломы обычно вызывают беспокойство в случае людей пожилого возраста, но, судя по заявлением его врача и запланированному лечению, случай Байдена представляется относительно легким. Напомним, что 78-летний Джо Байден станет самым старым президентом Соединенных Штатов на момент инаугурации в январе, хотя он часто отмахивается от вопросов о своем возрасте. В декабре прошлого года он опубликовал медицинский отчет, в котором говорилось, что политик принимает статины, чтобы поддерживать уровень холестерина на нормальном уровне, но его врач описал Байдена как «здорового, энергичного» и «способного успешно выполнять обязанности президента».

В недавнем прошлом видные американские политики порой тоже сталкивались с травмами различной степени тяжести.

В 1997 году президент-демократ Билл Клинтон повредил ногу, когда спускался по ступенькам в поместье профессионального гольфиста Грега Нормана во Флориде. Американскому лидеру в тот же день пришлось перенести двухчасовую операцию в военно-морском госпитале в пригороде Вашингтона по восстановлению разорванного сухожилия в правом колене.

А в 2004 году президент-республиканец Джордж Буш-младший свалился с горного велосипеда во время поездки на своем ранчо в Кроуфорде (штат Техас). Глава государства отделался ссадинами и царапинами на подбородке, верхней губе, носу, правой руке и коленях.

В 2015 году тогдашний государственный секретарь США (которому прочат роль «главного по климату» в администрации Байдена) Джон Керри был травмирован в результате велосипедной аварии. Находившийся в Старом свете глава Госдепартамента врезался в бордюр и упал на регулярной трассе Тур де Франс к юго-востоку от Женевы. Со сломанной ногой Керри пришлось вернуться в Бостон для операции по поводу сломанной ноги.

Читайте также: У Джо Байдена подтвердили два перелома

Уролог 4-й городской клинической больницы Минска Алексей Белостоцкий сейчас стал пациентом больницы скорой помощи. Туда его доставили из изолятора на Окрестина 3 сентября с переломом позвонков, закрытой черепно-мозговой травмой, раной левой голени, ушибами грудного отдела и левой почки. До этого он побывал в Фрунзенском РУВД, а задержали его около станции метро «Пушкинская». По его словам, его били и в бусе после задержания, и в самом РУВД.

2 сентября, говорит Алексей Белостоцкий, он в районе 19.00 вечера проезжал на машине мимо станции метро «Пушкинская» и направлялся в баню к отцу.

— Заметил, что около «Пушкинской» много людей и подумал, что, может, там медицинская помощь кому нужна. Припарковался и подошел, медицинская помощь там никому не была нужна, но люди там пытались очистить от соли мемориал, я присоединился. Один из сотрудников в форме начал отгонять: требовать документы, всячески запугивать, мол, это несанкционированное массовое мероприятие, надо его покинуть. Я подошел спокойно и попросил представиться, он сказал, что уже представлялся, но я не слышал. Потом попросил его предоставить документы, я понял, что правды не добьюсь, и отошел. Потом он стал общаться с каким-то парнем, я подошел, чтобы этого парня отвести от него, и опять спросил у него, кто он, попросил предъявить документы. Затем подъехал какой-то мужчина в костюме, попросил всех разойтись, сказал, что здесь ведутся ремонтные работы. Я спросил, а где какое-то ограждение и какой-то документ. Он сказал, что ему документ не нужен.

Алексей отмечает, что в какой-то момент он услышал крики женщины и заметил, что в его сторону приближается примерно человек десять в гражданской одежде, кепках, масках.

— Меня люди попытались обступить, но это не помогло — меня выхватили и повели в бус два в штатском и мужчина в форме, которого я просил предъявить документы. В бусе начали избивать, мне вывернули майку на лицо, чтобы я не видел, кто бьет, один меня держал, второй взял мой телефон, и хотя он был запаролен, как-то его разблокировал и начал смотреть, кто мне писал, в каких группах я состою, а третий меня бил. Затем меня привезли в РУВД, завели, заломив руки, в комнату, бросили на пол и ударили слева и справа, потом начали опрашивать: кто, что, где был и зачем, составили протокол. Был еще сотрудник в штатском, который пришел с рацией, начал на меня кричать, сказал встать, ударил в грудь — я присел. Протоколов на меня было два: один по поводу участия в несанкционированном массовом мероприятии, второй — за неповиновение сотрудникам милиции. Пока составляли все эти протоколы, мне говорили, что сотрудники уважают врачей, их труд, и, мол, меня никуда не повезут, пару часов где-то посижу и поеду домой. Но потом меня со всеми вместе, нас было шесть задержанных, повезли на Окрестина.

По словам Алексея, у него болела спина, было больно двигаться, и он сообщил об этом в ЦИП на Окрестина, ему ответили, что вызовут скорую, затем сказали, что, может быть, сами отвезут в больницу. В итоге его отправили в камеру. Там он снова попросил сотрудников изолятора уточнить, приедет ли скорая. Ночь он провел в камере, скорая так и не приехала.

— 3 сентября с утра пришла фельдшер, она меня осмотрела, я озвучил свои жалобы, мне сказали, что будут стараться вызвать скорую. Потом был завтрак, а затем я попытался поспать, мне стало хуже: начало знобить, появились тошнота и рвота. Опять пришла фельдшер, сделала укол обезболивающего, мне стало немножко легче, боль притупилась, но тошнота и рвота все равно были. Она обмолвилась, что не могут вызвать скорую, пока нет суда. Затем меня отвели в комнату, где по видеосвязи начался суд. Копий протоколов у меня не было на руках, так как мне их не дали еще в РУВД. Я сказал судье, что ходатайствую о переносе рассмотрения дела в связи с плохим самочувствием, описал ему симптомы. Он попросил вызвать скорую и сказал, что продолжим после осмотра медиков. Скорая забрала меня в больницу.

Алексей сейчас в БСМП, говорит, что у него закрытая черепно-мозговая травма, рана левой голени, ушиб грудной клетки, переломы поясничных позвонков, ушиб левой почки. Суд не состоялся, медик полагает, что его будут судить уже после выздоровления.

В пресс-службе ГУВД TUT.BY пообещали подготовить комментарий. Как только он появится, мы обязательно его опубликуем.

Алексей Белостоцкий окончил Гомельский медуниверситет в 2012 году, интернатуру проходил в Могилевской областной больнице, потом два года по распределению работал в Быхове, затем — урологом в городском урологическом центре в Могилеве, прошел два года клинической ординатуры в Гомеле и больше года уже работает в Минске.

После того, как на избирательном участке в Петербурге полицейские сломали руку корреспонденту «Медиазоны» Давиду Френкелю, врачи зафиксировали у него перелом правого плеча. Это типичная травма при полицейском задержании, говорят медицинские эксперты. Бывший инструктор спецназа объясняет это утратой профессиональных навыков силовиками, а юристы и пострадавшие с такими же переломами констатируют: несмотря на тяжкий вред здоровью, никто из виновных так и не был наказан.

Неправильный залом руки

Врачи обнаружили у Давида Френкеля закрытый перелом средней трети правой плечевой кости со смещением осколков. Следственный комитет начал доследственную проверку в день нападения.

По словам источника Znak.com, следствие решило провести судебно-медицинскую экспертизу травм журналиста, так как «пока неясно, из-за чего Френкель сломал руку». Эксперты должны ответить на вопросы о «механизме образования полученных травм». Френкелю и его адвокату Ольге Карачевой из «Апологии протеста» о назначении экспертизы не сообщали.

Пока ее результатов нет, «Медиазона» показала снимки сломанной руки Френкеля руководительнице Межрегионального центра независимой медико-социальной экспертизы Светлане Даниловой. Перелом диафиза плечевой кости чаще всего появляется либо от воздействия прямой силы, например, при падении или ударе, либо от скручивания и чрезмерного вращения, говорит Данилова.

«На снимке винтообразный перелом диафиза плечевой кости со смещением, который при падении не характерен, а происходит при скручивании, чрезмерном вращении по оси, когда один из концов плеча оказывается фиксированным, а второй испытывает сгибание или скручивание, — комментирует снимки эксперт. — Вероятнее всего, руку сломали при заломе назад».

Данилова добавляет, что такая травма характерна для неправильного залома руки при задержании силовиками.

Перелом без уголовных дел

Это не первый случай, когда врачи фиксируют перелом диафиза плечевой кости у журналиста или активиста после задержания сотрудниками МВД.

В мае 2010 году журналист Александр Артемьев как активист принимал участие в акции «Стратегия 31» на Триумфальной площади в Москве. В тот день милиция «как никогда жестоко» разгоняла протестующих, писали «Ведомости». Среди задержанных оказался и Артемьев. Несколько часов их держали в автобусе возле ОВД «Замоскворечье».

По словам Артемьева, в какой-то момент одна из задержанных сказала, что пойдет домой и милиция не имеет права дальше ее удерживать. «Я сделал точно так же — сказал: “Ребята, три часа истекли, пойду-ка я домой”. Разворачиваюсь к выходу: напротив меня стоят три-четыре милиционера, они хватают меня за руки и тащат к ОВД, а из толпы при входе еще один (не омоновец, милиционер) подбегает и резко тянет мою руку с другой стороны», — говорил Артемьев «Новой газете».

Так милиционеры сломали журналисту руку. Из отдела его увезли в 29-ю городскую клиническую больницу, где врачи диагностировали закрытый оскольчатый перелом диафаза левой плечевой кости — это тяжкий вред здоровью.

Артемьев вспоминает, что хоть он был на акции как участник, а не журналист, за него сразу же вступились главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, тогда он был членом президиума общественного совета при ГУВД Москвы, и Михаил Михайлин, главный редактор «Газеты.ру», где он тогда работал.

«На следующий день после моей госпитализации вышла статья в “Новой газете” с большим рассказом, что случилось. И я не знаю, то ли эта статья, то ли давление со стороны Венедиктова и Михайлина и каких-то других участников процесса привело к тому, что была назначена проверка по факту публикации в СМИ», — рассказывает журналист.

Проверка ни к чему не привела — Следственный комитет отказался возбуждать уголовное дело. Но в конце октября Артемьева пригласили на встречу к начальнику УВД Центрального административного округа Москвы Виктору Паукову.

«Мне были лично принесены официальные извинения за всю эту ситуацию, — вспоминает журналист. — Меня в ходе этого разговора попросили прекратить или не продолжать вот эти все мои судебные претензии, я сказал, что не буду это прекращать. Но оно само собой прекратилось».

Обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела в российских судах не получилось, он подал жалобу в Европейский суд по правам человека, но та «потерялась где-то между Москвой и Брюсселем».

Артемьев отмечает, что его случай был первым, когда во время «Стратегии 31» протестующему сломали руку, и потому вызвал «эффект разорвавшейся бомбы». Но уже через год, когда 31 июля 2011 года активисту движения «Солидарность» Алексею Давыдову полицейские — за этот год милиция была переименована в полицию — сломали руку на той же акции, такого эффекта уже не было.

У Давыдова диагностировали сложный компрессионный перелом плечевой кости. Следственный комитет вновь отказался возбуждать уголовное дело, так как «сотрудниками МВД России действий, явно выходящих за пределы их полномочий, не совершено». Через два года активист умер в больнице (за несколько дней до этого он впал в кому из-за сахарного диабета).

«За счет того, что репрессивной практики у правоохранительных органов становилось все больше и больше, теперь это не вызывает ни у кого вообще никаких вопросов. Ну, сломали и сломали, — рассуждает Артемьев. — Просто сейчас мы привыкли совершенно к другим вещам. Потому что если сравнивать относительно административных задержаний, например, то когда в 2007 году Каспарову дали 5 суток, это вызвало просто шок у активистов, это казалось покушением вообще на все свободы, пришел ГУЛАГ. А сейчас, 13 лет спустя, когда Яшина или Янкаускаса сажают на 15, 15, и еще 15 суток или дают сутки за одиночные пикеты — это новая норма, да. Мы к этому привыкли, и, наверное, тоже возмущаемся, но нет эффекта взрыва».

По мнению адвоката Андрея Лепехина, сотрудничающего с «Зоной права», силовиков очень сложно привлекать к ответственности за подобные действия. Юрист представляет интересы жителя Челябинска Сергея Старцева — его вместе с другом доставили в 2017 году в отдел полиции по подозрению в попытке украсть две пачки сигарет из магазина.

«Ему сломали руку прямо в отделе полиции, якобы он отказывался заходить в камеру, — рассказывает Лепехин. — А на самом деле там по видео видно: он начал снимать фуражку с головы, а один из сотрудников подумал, что это нападение на другого сотрудника и бросился. Применил прием и сломал ему руку. Следствие хоть и возбудило уголовное дело, но посчитало, что сотрудник действовал в пределах необходимой обороны».

Несмотря на то, что Старцеву диагностировали перелом диафиза плечевой кости — то есть причинение тяжкого вреда здоровью — Следственный комитет не раз прекращал дело из-за отсутствия в действиях полицейских состава преступления.

«Мы несколько раз обжаловали в суде постановление о прекращении дела, его отменяли, отменяли, отменяли, но вот сейчас опять период такой, что постановление пока есть, — говорит адвокат. — Они все ссылаются на закон “О полиции”, если типа правомерно применил силу, то все. А кто решает правомерно применил или нет? Они же и решают».

Полицейские не умеют правильно задерживать

Травмирование при задержании говорит о том, что силовики неправильно применили боевой прием, считает прослуживший 30 лет в спецназе инструктор Игорь Бурмистров. Он был консультантом по вопросам специальной тактики на кафедре боевой и физической подготовки Северо-Западного института повышения квалификации ФСКН, старшим преподавателем в учебном центре ГУВД Петербурга, а также выступал как эксперт на суде по «болотному делу».

«Я когда в учебном центре был старшим преподавателем, я всегда говорил: “Ребята, учтите, есть одна очень интересная особенность: если нам действительно необходимо кого-то задержать с применением физической силы, еще чего-то, то не надо никогда начинать с самого захвата. Потому что всегда человек может пострадать и потом подать на вас же жалобу, в травмпункт сходит, еще чего-то”», — вспоминает Бурмистров.

Он говорит, что силовики не имеют права сразу же применять к задержанным силу — сначала они должны предложить человеку, например, пройти в отдел полиции. Отказ расценивается как неповиновение полицейскому, поэтому после него силовики уже могут прикоснуться к гражданам.

«Если он отдернул руку — это уже оказание неповиновения полное — говорит Бурмистров. — А если ты взял человека, и он начинает дергаться, то это уже можно расценивать как сопротивление. И только тогда ты уже имеешь полное право применять физическую силу».

Инструктор подчеркивает, что боевые приемы, которые применяют при задержании, всегда нужно начинать с расслабляющего удара — например, ногой или рукой. Однако действующие сотрудники, по его наблюдениям, не обучены таким ударам и не умеют их применять.

По его мнению, проблема заключается в том, что преподаватели, которые сейчас обучают силовиков рукопашному бою — это в основном спортсмены, которые не знают, что такое тактически грамотное задержание. «Спорт и задержание — это абсолютно разные вещи, — объясняет Бурмистров. — Здесь нет задачи одержать победу, а в спорте такая задача есть. Там чем жестче, тем лучше — спорт есть спорт. А реальные вещи — тут все должно быть наоборот, с минимальными затратами. Минимальными какими-то травмами, не должно быть их вообще в реальной жизни».

В итоге, говорит он, силовики не знают, как правильно задерживать, но должны выполнить приказ, иначе они останутся без работы.

«И в ОМОНе такое практикуется, и во всей Росгвардии — потому что главное сейчас, к моему сожалению, это не защита граждан, а обезопасить себя, — рассуждает тренер. — Поэтому лучше сделать плохо тому, кого ты задерживаешь, нежели потом, не умея аргументировать свои действия, придется отвечать [перед начальством]». Силовики, по его мнению, «и хотели бы сделать по-другому, но не умеют» и боятся, что их уволят.

Полицейского Дениса Дмитриева, который на избирательном участке сломал руку журналисту Френкелю, никто не уволил. Не ответили за свои действия и сотрудники МВД, ломавшие руки журналисту Артемьеву, активисту Давыдову и челябинцу Старцеву. Несмотря на тяжкий вред здоровью, во всех этих случаях Следственный комитет не стал возбуждать уголовного дела.

В случае с Френкелем проверка СК пока не завершена, но в МВД уже решили переложить вину на корреспондента «Медиазоны». На него составили несколько административных протоколов — о неповиновении полицейскому (статья 19.3 КоАП), вмешательстве в осуществление работы избирательной комиссии (статья 5.69 КоАП Петербурга) и нарушении «режима самоизоляции» (статья 20.6.1 КоАП).

Редактор: Егор Сковорода