Кризис хлебозаготовок ставший одной из причин великого перелома

90 лет назад на апрельском объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) были приняты решения о сверхиндустриализации, то есть милитаризации СССР и форсированной коллективизации, что в привело к смерти миллионов крестьян и обнищанию села на век вперёд. Это собрание партократов стало, пожалуй, ключевым событием на пути к закрепощению деревни – но лишь одним звеном в долговременном плане кремлёвского горца.

Основой полемики на пленуме являлась борьба против “правой оппозиции”, которая таковой себя не называла – ярлык ей прикрепил вождь. Тем не менее считать, что борьба в ту неделю шла только за власть, – упрощение. “Правоуклонисты” в ЦК – Алексей Рыков, Николай Бухарин, Михаил Томский и Николай Угланов – предлагали отказаться от крайних мер в сельском хозяйстве, сохранить квазирыночные отношения между городом и деревней и даже импортировать зерно. Последняя мысль может показаться странной, учитывая, что как Российская империя, так и НЭПовский Советский Союз обычно являлись поставщиками еды на мировой рынок. Однако пленум проходил в условиях уже созданных властями продовольственных затруднений – даже в Москве ввели карточки на хлеб.

Умеренные напоролись на сокрушительный натиск сталинцев. Михаил Калинин гремел о том, что не следует церемониться с крестьянством, если надо наладить экспорт: “Я говорю не в том смысле о решении зерновой проблемы, чтобы по пайку накормить, а в том, чтобы можно было вывозить… Решение зерновой проблемы упирается в необходимость укрупнения сельского хозяйства… Очень странно, как т. Бухарин может говорить о колониальном подходе к развитию сельского хозяйства”.

Тогдашний первый секретарь столичного горкома Вячеслав Молотов обрушился с трибуны на названного “любимца партии” за то, что его подход “продиктован отказом от мер нажима на кулака, спекулирующего хлебом. Но он невыгоден для индустрии, для социалистического строительства, для рабочего класса…”

Открылся путь к сплошной коллективизации, раскулачиванию и голодомору

В выступлении наркома внешней торговли Анастаса Микояна звучали уже зловещие нотки: “Я уже сказал, что Бухарин клевещет на партию, утверждая, что трудности хлебозаготовок и низкий уровень хлебозаготовок прошлого года являются результатом политики партии. Говоря об этом, Бухарин забыл, вернее всего, не забыл, а нарочно во фракционных целях обошел тот важнейший факт, что в текущем году мы имели серьезный недород в основных товарных районах нашей страны…

Нужно дать решительный отпор всяким попыткам, пользуясь текущими трудностями, поворачивать политику партии, сворачивать ее с рельс социалистической индустриализации”.

Пленум завершился “разгромом группы Бухарина”, которого вскоре сняли с занимаемых им постов, а впоследствии, как и Рыкова с Углановым, расстреляли. Томский покончил с собой.

Открылся путь к сплошной коллективизации, раскулачиванию и голодомору.

В комментарии МИД РФ 22 февраля 2019 года по поводу этого чудовищного события сквозит мысль о том, что тогдашние власти просто не ведали, что творили: “В результате голода, поразившего обширные районы страны, погибло около семи миллионов человек… Голод 30-х годов… начался с сильной засухи и неурожая, на которые наложились чрезвычайные меры правительства… Трагические ошибки, приведшие к голоду, были признаны уже в 1933 году”.

Сталин руководствовался холодным долговременным умыслом – ограбления и подчинения крестьян

Ведущий московский исследователь сталинизма Олег Хлевнюк в своей биографии вождя также изображает голодомор досадным недоразумением, среди прочего давая советы умершему тирану: “Сохранение личных хозяйств уже на начальном этапе коллективизации было бы куда лучшим решением, чем безумное сплошное обобществление, в мгновение ока разорившее крестьян”.

На самом деле ничего “безумного” в злонамеренных действиях деспота не наблюдалось, он руководствовался холодным долговременным умыслом – ограбления и подчинения крестьян. Не исключено, что это было связано не только с его политико-экономическими планами, но даже с его личностью и биографией.

Иосиф Сталин и Николай Бухарин на трибуне Мавзолея, 1929 год

Нелишне упомянуть, что опыт разбоя Сталин получил ещё в 1907 году, организовав знаменитую Тифлисскую экспроприацию. Во время нападения на дилижанс госбанка большевики разжились суммой около 340 тысяч рублей, что по сегодняшнему курсу составляет три с половиной миллиона долларов. Дерзкое ограбление, в котором использовались ручные гранаты и огнестрельное оружие, стоило жизни не только охранникам, но и случайным прохожим. Налёт среди бела дня прошёл гладко, и именно благодаря этому пополнению казны Ленин стал возвышать Сталина, сделав его фактически четвёртым человеком в большевистской партии. Засыпались коммунисты уже за пределами сферы ответственности Джугашвили – в Европе – при размене купюр.

В годы Гражданской войны одним из первых заданий Сталина стал поиск и вывоз зерновых с Северного Кавказа в промышленные центры и столицы, где из-за марксистских экспериментов начались продовольственные затруднения. 7 июля 1918 года Сталин телеграфировал из Царицына Ленину: “Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим”.

Как вспоминал Троцкий, ЦК в целом был доволен действиями Кобы в эти годы: “Ленин, несомненно, высоко ценил известные черты Сталина. Твердость характера, цепкость, упорство, даже беспощадность и хитрость – качества, необходимые в войне…” В 1920 году тогдашний Нарком национальностей получил и первый опыт организации массовых принудительных работ, когда командовал трудовой армией в Донбассе.

Сталин получил верховную власть в СССР 12 апреля 1923 года. В тот день Политбюро приняло решение: “Обязать наркоматы (НКИД, НКВоен ГПУ и др.) при внесении особо секретных вопросов в Политбюро, не мотивировать их в письменном виде, а вносить путём предварительного сговора с Секретариатом ЦК”, то есть с Джугашвили. С этого момента в Советском Союзе, а может быть, и на планете не было ни одного человека, кто обладал бы большими знаниями о мире, чем он.

Люди, которые думают, что можно социализм строить в белых перчатках, жестоко ошибаются

Те, кто искренне считает, что Сталин не понимал своей собственной хозяйственной политики, вряд ли читали его записки и выступления – как публичные, так и, особенно, закрытые – середины 1920-х годов, которые увидели свет в последние тридцать лет. Они просто испещрены цифрами и мелочами, анализом и обобщениями. С приближёнными и исполнителями он обсуждал или даже определял экспортные и внутрисоюзные цены на масло и лес, хлебозаготовки и посевы, налоги и курс рубля, торговлю и кооперацию, вопросы кредитования и перераспределения земельных участков, продажу населению алкоголя. Вникая в детали, он не забывал о главном. Ключевыми словами в его лексиконе в этот период становятся “резервы” и “накопления” для развития промышленности. Деньги для индустриализации, то есть вооружений.

Пропагандистский плакат “Долой кулака из колхоза!”, 1920 год.

18 декабря 1925 года в отчёте XIV съезду ВКП(б) вождь уже рассуждал о различных вариантах экономического развития страны, и обдумывал разные варианты: “Можно было бы, не глядя ни на что, двинуть вперед экспорт вовсю, не обращая внимания на состояние внутреннего рынка, но это обязательно вызвало бы большие осложнения в городах в смысле быстрого поднятия цен на сельскохозяйственные продукты, в смысле подрыва, стало быть, зарплаты и в смысле некоторого искусственно организованного голода со всеми вытекающими отсюда результатами”.

Пока что отвергая такое решение, в той же самой речи он ясно дал понять, что не следует проявлять разборчивость в средствах, когда речь идёт о вожделенных резервах: “…люди, которые думают, что можно социализм строить в белых перчатках, жестоко ошибаются”.

Похожая мысль о необходимости развития промышленности, невзирая на мораль, встречается в его письме Шинкевичу 20 марта 1927 года: “…если нам ради победы пролетариата и крестьянства предстоит чуточку выпачкаться в грязи, – мы пойдем и на это крайнее средство ради интересов нашего дела”.

29 марта 1927 года, комментируя свежее решение ЦК “Вопросы рационализации производства” о создании новых промышленных предприятий и разворачивании капитального строительства, Сталин на V всесоюзной конференции комсомола уже говорил о жертвах: “Говорят, что рационализация требует некоторых временных жертв со стороны некоторых групп рабочих, в том числе и молодёжи. Это верно, товарищи.

История нашей революции говорит, что ни один крупный шаг не обходился у нас без некоторых жертв…” Комсомольским функционерам и выдвиженцам – проводникам его политики – деспот внятно дал понять, что надо быть готовым на всё ради создания ВПК. При этом все 1920-е, и до середины 1930-х годов вождь регулярно возвещал международную, а чаще – мировую революцию. Она оставалась рефреном его выступлений о внешней политике.

Не желая платить за товар по справедливости, Сталин призвал к выколачиванию “излишков” у крестьян

Вряд ли Сталин забыл свои слова о том, к чему может привести несбалансированный вывоз товаров, когда 3 декабря 1927 года на XV съезде партии ставил задачи государственному аппарату: “…мне кажется, что целый ряд трудностей, имеющихся у нас в области хозяйства, упирается в недостаточность экспорта. Можем ли мы двинуть вперёд дело экспорта? Я думаю, что можем. Всё ли делается для того, чтобы раздуть вовсю экспорт? Я думаю, что не всё”.

“Кризис хлебозаготовок”, о котором в те годы охотно говорили власти, не являлся кризисом в современном смысле этого слова – просто крестьяне отказывались сдавать государству хлеб по заниженным, по сравнению с рыночными, ценам. Не желая платить за товар по справедливости, Сталин, стремившийся нарастить прибыль государства и экспорт, призвал к выколачиванию “излишков” у крестьян, особенно зажиточных, у которых было товарное зерно.

В январе 1928 года на выступлениях в ряде районов Сибири он обрушился на местный партактив: “Вы говорите, что план хлебозаготовок напряжённый, что он невыполним. Почему невыполним, откуда вы это взяли? […] Посмотрите на кулацкие хозяйства: там амбары и сараи полны хлеба, хлеб лежит под навесами ввиду недостатка мест хранения, в кулацких хозяйствах имеются хлебные излишки по 50–60 тысяч пудов на каждое хозяйство… Откуда у вас такой пессимизм? […]

Предлагаю:

а) Потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам;

б) в случае отказа кулаков подчиниться закону, – привлечь их к судебной ответственности…”

В этом же выступлении Сталин обозначил и цели коллективизации: “Чтобы поставить хлебозаготовки на более или менее удовлетворительную основу, (помимо судов над кулаками. – А. Г.) нужны другие меры. […] Я имею в виду развёртывание строительства колхозов и совхозов”.

Для населения первая пятилетка стала куда более голодной, чем две последующие

1928 год стал первым годом пятилетки, и, поняв, что его политика вполне осуществляется, Сталин продолжил выжимать из страны всё, что он считал необходимым, завышая первоначальные плановые показатели в стратегических областях. Для себя в тот момент он решал две взаимопротиворечащие задачи: построить заводы ВПК в пятилетний срок и наладить на них выпуск вооружений и боеприпасов. Именно это и стало основной причиной того, что для населения первая пятилетка стала куда более голодной, чем две последующие, ведь к 1933 году промышленная база была в основном создана.

24 апреля 1929 года на судьбоносном и смертоносном пленуме вождь вновь подчеркнул значение заготовок зерна, особенно его изъятия с помощью “нажима на кулака”: “Хлеб в наших нынешних условиях есть такой товар, который берут все и без которого нельзя существовать… Хлеб есть валюта валют”.

В ноябре в “Правде” вышла статья, названная со свойственным Джугашвили анатомизмом “Год великого перелома”, где тиран завуалированно объяснил своему аппарату, что создаёт колхозы для того, чтобы крестьяне горбатились на компартию даром: “У нас… крупные зерновые хозяйства, являющиеся вместе с тем государственными хозяйствами, не нуждаются для своего развития ни в максимуме прибыли, ни в средней норме прибыли, а могут ограничиваться минимумом прибыли, а иногда обходятся и без всякой прибыли, что… создаёт благоприятные условия для развития крупного зернового хозяйства”.

Комсомольцы извлекают зерно, спрятанное кулаками на кладбище. 1930 год

Такой “модернизацией” больше всего должны были быть недовольны зажиточные крестьяне, поэтому часть из них Сталин решил упреждающе расстрелять, а часть изолировать в ссылке и использовать на каторге при разработке стратегических ресурсов и строительстве сооружений военного значения вроде Беломорканала. В “Ответе товарищам колхозникам” он дал понять, что назрели крайние меры: “Мы терпели этих кровопийц, пауков и вампиров, проводя политику ограничения их эксплуататорских тенденций… Теперь мы имеем возможность заменить с лихвой их хозяйство хозяйством наших колхозов и совхозов… Поэтому политика ликвидации кулачества как класса должна проводиться со всей той настойчивостью и последовательностью, на которую только способны большевики”.

Ограбление села проходило не линейно, в случае необходимости Сталин кратковременно ослаблял хватку. После серии волнений тех, кто не хотел бесплатно отдавать “валюту валют”, свою землю, скот и рабочую силу государству, 2 марта 1930 года последовала статья в “Правде”: “Головокружение от успехов”. В ней ответственность сваливалась на отдельных ретивых исполнителей на местах.

Умирающие люди несли а Торгсин крестики, обручальные кольца, иконы, чтобы обменять на еду, отнятую у них же

Однако общий курс на создание ВПК и тотальную коллективизацию оставался неизменным. 24 августа 1930 года Сталин писал Молотову: “Заготовки растут и каждый день вывозим 1–1,5 млн пуд. Я думаю, что этого мало. Надо бы поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3–4 млн пуд. минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и проч.) заводов. […] Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба”.

Над страной замаячил призрак голода.

Но деспот думал не о благополучии населения. 23 июня 1931 года в речи на совещании сотрудников ВСНХ и наркомата снабжения с представителями ЦК ВКП(б) он бахвалился: “Мы преодолели хлебные затруднения, и не только преодолели, но вывозим за границу такое количество хлеба, какого не вывозили ещё за время существования Советской власти”.

Помимо продовольствия, власть вымогала у населения фамильные ценности через сеть магазинов Торгсин. Умирающие люди несли туда крестики, обручальные кольца, иконы, чтобы обменять на еду, отнятую у них же. Всё это рвачески шло на переплавку и продавалось за рубеж.

Покупая на Западе станки и оборудование, тиран продолжал выкачивать из села зерно

Сталин знал, до чего довёл страну, что показывает его письмо второму и третьему лицам государства – Молотову и Кагановичу 18 июня 1932 года: “На Украине, несмотря на неплохой урожай, ряд урожайных районов оказался в состоянии разорения и голода… Несколько десятков тысяч украинских колхозников всё ещё разъезжают по всей европейской части СССР и разлагают нам колхозы своими жалобами и нытьём”.

Тем не менее, покупая на Западе станки и оборудование, тиран продолжал выкачивать из села зерно и считал это первостепенной задачей, поскольку спустя всего две недели давал указания Молотову и Кагановичу: “Центром решений совещания секретарей должна быть организация хлебозаготовок с обязательным выполнением плана на 100 процентов. Главный удар нужно направить против украинских демобилизаторов”.

В результате этого “удара” пик искусственной смертности пришёлся на 1932–33 годы. 7 января 1933 года в речи об итогах первой пятилетки вождь подбодрил аппаратчиков, чтобы у них не дрогнула рука: “Партия прямо говорила, что это дело потребует серьёзных жертв и что мы должны пойти на эти жертвы открыто и сознательно, если хотим добиться цели. […]

Установить строжайший режим экономии и накоплять средства, необходимые для финансирования индустриализации нашей страны, – вот на какой путь надо было стать, чтобы добиться создания тяжёлой промышленности…”

СМОТРИ ТАКЖЕ

Съезд Второй мировой. Как Сталин готовил большую войну

Поэтому неверно утверждение МИД РФ о том, что “трагические ошибки, приведшие к голоду, были признаны уже в 1933 году”. Ведь погибли миллионы, а покарали кучку козлов отпущения. Точно так же после Большого террора 1937–38 годов был казнён его главный исполнитель – Ежов, и ряд чекистов, а выпущено на свободу символическое количество невинных жертв. Инициатор же оставался непогрешимым.

Сталин воплотил “военный коммунизм” успешнее Ленина. Е?