Эстетика на переломе культурных традиций м 2002

Институт философии

ЭСТЕТИКА НА ПЕРЕЛОМЕ

КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ

Москва

2002

УДК 18

ББК 87.8

  Э 87

Ответственный редактор — Н.Б.Маньковская

Рецензенты:

доктор философских наук И.С.Вдовина доктор философских наук Г.К.Пондопуло Э 87 Эстетика на переломе культурных традиций. — М., 2002. — 000 с.

Книга посвящена остро актуальной проблеме трансформации художественноэстетической парадигмы в XX–XXI вв., специфике перехода от классики к нонклассике, а затем — к постнеклассическому модусу как в теоретическом плане, так и в самой художественной практике. В работе анализируется проблема саморефлексии неклассической эстетики, связанная с ее предметом, понятийным аппаратом, методологией исследования художественной культуры. В этом ракурсе рассматриваются вопросы перехода от модернизма к пост и постпостмодернизму, от структурализма — к постструктурализму, от искусства к артпрактикам. Выявляются особенности новых креативных установок в кино, фотографии, интернете, музыке, литературе. Обсуждается проблематика эстетического ядра и периферии (маргинальность в эстетике и искусстве).

ISBN 5201020836 © ИФ РАН, К читателям Что такое эстетика? Каков ее предмет? Как выглядят сегодня ее категориальный и понятийный аппараты? Как соотносятся эстетика и философия, эстетика и практика? Эти и ряд других традиционных вопросов звучат сегодня чрезвычайно актуально, вызывают острую полемику. Ведь на наших глазах произошла ломка многих стереотипов, переоценка ценностей. Эстетическое сознание заметно трансформировалось под влиянием новых идей, артефактов, непривычных форм и способов художественного выражения, сопряженных в том числе и с техническими новшествами. Произошло перемешивание, вплоть до слияния, креативных установок гуманитарных наук и искусства. Все это требует осмысления, вернее, перманентного переосмысления в стремительно меняющейся социокультурной ситуации.

Замысел предлагаемой вашему вниманию коллективной монографии сопряжен со стремлением рассмотреть реальное взаимодействие классической, неклассической и постнеклассической составляющих современной художественноэстетической культуры. Эволюция эстетики и искусства в XX–XXI вв. побуждает к обобщениям концептуального характера, связанным с соотношением сущностных, транзитных и кризисных явлений как в теории, так и в художественной практике.

Авторский коллектив задавался целью параллельного изучения интенсивных инновационных процессов, свидетельствующих о трансформации эстетической и артпарадигм, что определило структуру книги. В ее первой части анализируются инновационные аспекты бытования классических эстетических категорий и понятий, а также их соотношение с принципиально новыми феноменами. Классика рассматривается сквозь призму новейших мыслительных практик. Ставится проблема саморефлексии современной эстетики, связанная с ее основаниями, задачами, способами функционирования. Прослеживаются процессы перехода от утвердившихся в XX в. философскоэстетических течений к их постипостасям, включая маргинальные.

Вторая часть работы посвящена соотношению “старого” и “нового” в искусстве и артпрактиках. Внимание сосредоточено прежде всего на тех составляющих современного “Лаокоона”, которые обеспечивают эстетическую преемственность и в то же время соответствуют реальной художественной ситуации. Ведь кино, фотография, интернет, музыка оказались сегодня в эпицентре внимания как профессионалов, так и широкой аудитории. Метаморфозы претерпела и личность актуального художника. Его взгляд на мир и собственное творчество — одна из сквозных тем книги.

Итак, на суд читателей выносится во многом новая исследовательская попытка рассмотрения движения основных потоков искусства XX–XXI вв. в контексте мировоззренческотеоретических концепций, в определенной мере повлиявших на развитие художественной жизни или способствовавших пониманию ее смысла и внутренних закономерностей. В силу радикальности изменений традиционных форм и способов художественного мышления изучение проводилось в плоскости глобального вопрошания о сущности процессов, происходящих в эстетике и искусстве. Кризис и конец или переход в какоето принципиально новое качество? Естественно, сегодня наука не может дать однозначного ответа на этот вопрос. Однако наметить некое концептуальное поле возможных исследовательских ходов она уже в состоянии, и этому, собственно, посвящена данная книга.

Ряд статей публикуется в порядке дискуссии.

Н.Б.Маньковская ТРАНСФОРМАЦИИ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ Н.Б.Маньковская Саморефлексия неклассической эстетики* [* В статье использованы материалы, подготовленные в рамках исследовательского проекта № 020300025а, поддержанного РГНФ.] Новая конфигурация эстетического поля, сложившаяся в результате почти векового развития нонклассики, побуждает к обсуждению ряда кардинальных теоретических проблем. Главные из них связаны с потребностями самоидентификации постметафизического эстетического знания. В конце почти векового цикла имплицитного развития, квазитеоретического свободного осмысления эстетического опыта внутри других дисциплин (философии, искусствознания, художественной критики, психологии, лингвистики и др.) нонклассика стремится к эксплицитности. Речь идет прежде всего об уточнении предмета неклассической эстетики, ее соотношении с философией, теорией культуры, с одной стороны, и практикой, отнюдь не только художественной, — с другой, а также о проблемах эстетического центра и периферии, о концептуализации новых эстетических феноменов, в том числе и техногенных.

Разумеется, нонклассика — лишь одна из тенденций развития современной эстетики, хотя и достаточно значимая. Как на Востоке, так и на Западе, на Севере и Юге существует традиционная эстетика, продолжающая классическую линию и не приемлющая нонклассики. Вместе с тем неклассическое направление представляется весьма репрезентативным — в первую очередь для западноевропейского и североамериканского эстетического сознания. О нем и пойдет речь в нашей статье, не претендующей на всеобъемлющий анализ современной эстетической ситуации.

Настоятельная потребность в позиционировании нонклассики связана с дистанцированием от классического понимания эстетики как метафизики, философии прекрасного, философии искусства, критики способности суждения, с отказом от принципов универсализма и незаинтересованности, с пересмотром античновинкельмановского, гегелевскокантовского понятийного и категориального аппаратов, ревизией эстетической аксиоматики в целом, с отходом от принципов нормативности, иерархичности. На протяжении истории классической эстетики менялись интерпретации ее базовых принципов, но сами они оставались неизменными. При всем разнообразии подходов, взглядов, концепций в классике сохраняется некое твердое ядро, образующее предмет эстетического знания, позволяющее очертить границы эстетики. Несмотря на миграцию теоретических интересов, существуют центральные, узловые проблемы, вокруг которых разворачиваются эстетические дискуссии. Классика внутренне полемична, вариативна, эстетическое знание реструктурируется, но сам его ареал и сущностные элементы при этом сохраняются.

Иначе обстоит дело сегодня. На смену “океаническим” волнам, ритмичным движениям маятника пришла калейдоскопическая смена художественноэстетических установок, течений, концепций. Мы являемся свидетелями нарастания процессов, инициированных в начале ХХ в. авангардом и модернизмом, продолженных в его второй половине контркультурой и постмодернизмом. Для нонклассики характерен дрейф всех составляющих эстетического поля из метафизической сферы в эмпирическую, в результате чего центр неклассической эстетики сместился. То, что было для классики центральным, оказалось на периферии, а ранее маргинальное и даже антиэстетическое хлынуло в центр. Принцип релятивизма стал преобладающим. Границы эстетики чрезвычайно расширились, утратили четкость очертаний. В результате во многом изменились представления о предмете эстетики.

Одной из видимых частей этого теоретического айсберга являются тенденции автономизации эстетики как научной дисциплины, что стимулировало ее обратное воздействие на философию, процессы эстетизации последней, распространившиеся впоследствии и на другие сферы — политику, науку. На смену дифференциации пришла дедифференциация. Экспансия эстетики в сопредельные, а затем и более отдаленные области привела к ряду трансформаций внешнего и внутреннего характера. Эстетика ХХ в. отчасти поступилась своим первородством, связанным с чувственноэмоциональным отношением к миру, в пользу интеллектуального удовольствия, а затем и интерактивного взаимодействия с артефактом. Рационализированное эстетическое потеснило художественное, утвердившись в статусе метакатегории. Искусство же в его классическом понимании постепенно стало этот статус утрачивать. Концепт, симулякр, объект заняли место образа. Другим модусом перемен стал выход из лингвоцентризма в телесность.

Подобные сдвиги привели к модификации классических эстетических категорий. Так новый взгляд на прекрасное как сплав чувственного, концептуального и нравственного обусловлен его интеллектуализацией, сочетающейся с неогедонистической доминантой. Возвышенное замещено удивительным, трагическое — парадоксальным. “Приручение” безобразного посредством эстетизации привело к размыванию его отличительных признаков. Центральное место заняло комическое в форме иронизма. Кроме того, категориальный статус приобрели понятия, традиционно бытовавшие за пределами эстетики: отвращение, абсурд, жестокость, насилие, шок, энтропия, хаос и др.

В современной эстетике переплетается ряд тенденций, маркировавших четыре последних десятилетия. Шестидесятые годы отзываются в ней римейком эстетических ориентаций молодежной культурной, сексуальной и психоделической революций, антибуржуазностью в стиле “Догмы”. В те годы предмет эстетики подвергся пересмотру с позиций леворадикального отрицания культурного наследия, отторжения классических традиций. Слово “музей” стало одиозным. Музей представлялся молодым бунтарям памятником отжившей свое классике, кладбищем культуры, антиподом актуальной контркультуры. Мимесис, творчество, вдохновение, прекрасное оказались негативными референтами; Платон, Аристотель, Бальзак — персонами “нонграта”. Неоавангард 60х был несовместим с фигуративностью, “новый роман” — с “бальзаковским романом”, хэппенинг — с театральной классикой. На причинноследственные связи, линейное повествование, фабульность налагалось табу. Профессиональному творчеству противопоставлялась креативность, трактуемая как проявление спонтанного творческого начала. Усилились тенденции растворения искусства в жизни. Дионисийское начало было противопоставлено аполлоновскому, чему немало способствовало увлечение восточными религиозными и философскоэстетическими концепциями.

Таким образом, леворадикальной эстетикой был отвергнут либо радикально пересмотрен ряд ключевых понятий классической эстетики. В центре внимания оказалась проблема “Смерть искусства?”, трактуемая как смерть классики и ее замена неоавангардом. Что же касается собственно эстетики, то предлагалась двуединая концепция политизации эстетики и эстетизации политики, нашедшая свое теоретическое обобщение в работе М.Дюфренна “Искусство и политика”.

Тридцать лет спустя мы можем судить о результатах контркультурной деятельности. Была сломана культурная иерархия, уравнены в правах профессионализм и любительство. Пристальный интерес к эстетике повседневности дал дополнительный импульс эстетизации окружающей среды, дизайну, стайлингу, рекламе, моде. Был обобщен и концептуализирован художественный опыт неоавангарда. Предмет эстетики подвергся крайней политизации и идеологизации.

Семидесятые годы напоминают о себе тенденциями “балканизации” эстетики. То была переходная эпоха в развитии эстетической мысли, связанная как с имманентными причинами, так и с внешними факторами. К причинам внутриэстетического, внутрихудожественного характера относилась исчерпанность многих неоавангардистских экспериментов, постепенно утрачивающих инновационный характер и выливающихся в самоповторы. Разочарование творцов и “продвинутых” ценителей сочеталось со стойким неприятием неоавангарда широкой публикой.