Июльский перелом это

События 3-5 июля (по старому стилю) 1917 года неоднозначно оцениваются в историографии до сих пор. Одни называют их июльским восстанием большевиков, неудавшимся путчем; другие отрицают попытку большевиков свергнуть правительство и говорят о стихийности движения (эта точка зрения была общепринята в советское время). Мы постараемся разобраться в запутанных перипетиях этого дела, несмотря на противоречивые свидетельства источников и их ограниченный круг.

1. Демонстрация 4 июля

Ранним утром 4 июля на даче Бонч-Бруевича появился большевик М.А. Савельев, направленный ЦК за Лениным. Узнав о происходящем в Петрограде, Владимир Ильич спешно собрался и примерно в 11.00 поезд прибыл на Финляндский вокзал. Совсем скоро он оказался в особняке Кшесинской, поскольку от вокзала до него было недалеко. Пайпс, в то же время, на основе того, что никакие важные решения большевики без одобрения Ленина не предпринимали, сомневается, что он не был осведомлён о митинге в столице. Суханов Н.Н., русский революционер, социалист, оставил нам «Записки о революции», мемуары о событиях 1917 года, ценность как источника которых оценили многие современники. Нас же интересует этот момент:

«По словам Луначарского, Ленин в ночь на 4 июля, посылая в «Правду» плакат с призывом к «мирной манифестации» [имеется в виду статья в газету, опубликованная 5 июля под заголовком «Все власть Советам!»], имел определенный план государственного переворота. Власть, фактически передаваемая в руки большевистского ЦК, официально должна быть воплощена в «советском» министерстве из выдающихся и популярных большевиков. Пока что было намечено три министра: Ленин, Троцкий и Луначарский. Это правительство должно было немедленно издать декреты о мире и о земле, привлечь этим все симпатии миллионных масс столицы и провинции и закрепить этим свою власть. Такого рода соглашение было учинено между Лениным, Троцким и Луначарским. Оно состоялось тогда, когда кронштадтцы направлялись от дома Кшесинской к Таврическому дворцу… Самый акт переворота должен был произойти так. 176-й полк, пришедший из Красного Села, тот самый, который Дан расставлял в Таврическом дворце на караулы, должен был арестовать ЦИК. К тому времени Ленин должен был приехать на место действия и провозгласить новую власть. Но Ленин опоздал. 176-й полк был перехвачен и «разложился». Переворот не удался».

Н.Н. Суханов

В 1920 году, уже после опубликования мемуаров, их правдивость принялся оспаривать вначале Троцкий, а затем и Луначарский [русский революционер, большевик, впоследствии был советским нарком просвещения, в 1930-м году ему было присвоено звание академика АН СССР] даже пославший ему письмо, где среди прочего говорилось: «Очевидно, Николай Николаевич, Вы впали в глубокое заблуждение, которое может иметь для Вас, как для историка, неприятный результат. Вообще ссылка на личные беседы – плохая документация. В данном случае, если Вы действительно только написали что-нибудь подобное, память ваша совершенно извратила соответственную нашу беседу. Конечно, ни т. Ленину, ни т. Троцкому, ни тем более мне не приходило в голову сговариваться о захвате власти, никакого даже намека отдельного на что-то вроде триумвирата не было». Суханов, однако, настаивал, что он ничего не перепутал и помнит беседу твёрдо. Да и Троцкий по итогу признался во французском коммунистическом издании: «Мы ни на мгновение не усомнились, что эти июльские дни были прелюдией к победе».

В то же время положение Временного правительства было ужасно. В ключевые моменты июльского кризиса министры несоциалистической ориентации группировались вокруг генерала Половцева в Генеральном штабе, находившемся неподалеку от Дворцовой площади. Попытка вывести утром 4 июля против мятежных частей полки гарнизона, не принимавшие участие в демонстрации, не увенчалась успехом. Ожидалось подкрепление из пригородов, но до наступления темноты оно не могло прибыть. В распоряжении Половцева в итоге было всего несколько казачьих частей (совершавших караульное патрулирование) и некоторое число раненных с фронта (охраняли Зимний Дворец и Генштаб). Изданный в полдень 4 июля приказ о разоружении мятежных рабочих и солдат так и оставался пока на бумаге. Следует отметить ещё один момент: Временное правительство и Совет вышли на связь со штабом 5-й армии, находившимся на Северном фронте в Двинске, а уже поздно вечером 3 июля председатель комитета 5-й армии А. А. Виленкин и командующий 5-й армией генерал Данилов начали формирование мощной смешанной ударной группы. В.Б. Станкевич, комиссар Северного фронта, подключился к этим приготовлениям. Но по итогу войска выделены не были – возможно, из-за боязни ослабить фронт.

Демонстрация началась на Выборгской стороне: около 11 утра вышла многотысячная колонна рабочих-выборжцев и солдат 1-го пулеметного полка, к которой стали подходить демонстранты из других рабочих районов. Ленин выступил перед прибывшими на площадь и выразил уверенность в том, что лозунг «Вся власть Советам!» «должен победить и победит, несмотря на все зигзаги исторического пути», призвал революционные массы к «выдержке, стойкости и бдительности». Знаменский приводит число демонстрантов, основываясь на докладе Сталина, в ок. 400 тыс. человек (вероятно, число людей было преувеличено). Примерно в час дня эта колонна в сопровождении женщин и детей, прикрываемая с флангов 1-м пулеметным полком, оказалась на подступах к Таврическому дворцу. Люди несли полотнища с лозунгами, подготовленные большевистским Центральным Комитетом. На Литейном были сделаны первые выстрелы по демонстрантам. Соболев Г.Л., советский и российский историк, приводит различные воспоминания современников о произошедшем. Писатель М. Горький: «На всю жизнь останутся в памяти отвратительные картины безумия, охватившего Петроград днем 4 июля. — Вдруг где-то щелкает выстрел, и сотни людей судорожно разлетаются во все стороны, гонимые страхом, как сухие листья вихрем, валятся на землю, сбивая с ног друг друга, визжат и кричат: “Буржуи стреляют!”. Стреляли, конечно, не “буржуи”, стрелял не страх перед революцией, стрелял страх за революцию». Г.Н. Михайловский, чиновник МИДа: «Эти матросы группами и в одиночку, с ружьями наперевес, с загорелыми лицами и с лентами, перевернутыми внутрь на своих шапках, чтобы скрыть свою принадлежность к тому или иному судну, эта анонимная атака приехавших извне людей, ставшая надолго символом большевистской революции, не имели ничего общего с февральской толпой или же с апрельскими военными демонстрациями… Никогда еще уверенность, что чужая рука движет этими людьми, направляет их и оплачивает, не принимала у меня такой отчетливой формы». Уже упоминаемый нами Н.Н. Суханов: «Поднялся неистовый шум. Толпа, потрясая оружием, стала напирать. Группа лиц старалась оттеснить Чернова внутрь дворца. Но дюжие руки схватили его и усадили в открытый автомобиль, стоявший у самых ступеней с правой стороны портика. Чернова объявили арестованным в качестве заложника… [Об этом событии мы поговорим в следующем абзаце.] Если это были чуждые революции люди или прямые провокаторы, то для них Троцкий был тем же, что и Чернов или значительно хуже: они могли только ждать момента, чтобы расправиться вместе с адвокатом и подзащитным. Но я думаю, что это были рядовые кронштадтские матросы, воспринявшие по своему разумению большевистские идеи». По сведениям Центрального пункта медпомощи погибло и пострадало более 700 человек.

2. Инцидент с Черновым

Об эпизоде с Черновым [В.М. Чернов – один из основателей партии социалистов-революционеров.] имеются разные свидетельства и воспоминания. Приведём небольшие отрывки свидетелей тех событий. Начнём с Милюкова:

«Таврический дворец сделался настоящим центром борьбы. В течение целого дня к нему подходили вооруженные части, раздраженно требовавшие, чтобы Совет взял, наконец, власть. В 2 часа началось заседание солдатской секции, но оказалось, что из 700 членов собралось только 250 человек. Заседание не успело закончиться, когда (в 4 часа дня) зал потребовался для соединенного заседания Советов. Как раз к этому времени подошли к Таврическому дворцу кронштадтцы и пытались ворваться во дворец. Они требовали министра юстиции Переверзева для объяснений, почему арестован на даче Дурново кронштадтский матрос Железняков и анархисты… Из дворца вышел для успокоения толпы Чернов. Толпа тотчас бросилась к нему, требуя обыскать, нет ли у него оружия. Чернов заявил, что в таком случае он не будет разговаривать с ними. Толпа замолкла. Чернов начал длинную речь о деятельности министров-социалистов вообще и своей, как министра земледелия, в частности. Что касается министров — к.-д., то «скатертью им дорога». Чернову кричали в ответ: «Что же вы раньше этого не говорили? Объявите немедленно, что земля переходит к трудящемуся народу, а власть — к Советам». Рослый рабочий, поднося кулак к лицу министра, исступленно кричал: «Принимай, с. с, власть, коли дают». Среди поднявшегося шума несколько человек схватили Чернова и потащили к автомобилю. Другие тащили ко дворцу. Порвав на министре пиджак, кронштадтцы втащили его в автомобиль и объявили, что не выпустят, пока Совет не возьмет всю власть. В зал заседания ворвались возбужденные рабочие с криком: «Товарищи, Чернова избивают». Среди суматохи Чхеидзе объявил, что товарищам Каменеву, Стеклову, Мартову поручается освободить Чернова. Но освободил его подъехавший Троцкий: кронштадтцы его послушались».

Демонстрация в Петрограде 4 июля 1917

«Попытка арестовать В. М. Чернова была произведена десятком субъектов, полууголовного, полупровокаторского типа, перед Таврическим дворцом 4 июля. Эта попытка была сделана за спиною массы. Я сперва решил было выехать из толпы вместе с Черновым и теми, кто хотел его арестовать на автомобиле, чтобы избежать конфликтов и паники в толпе. Но подбежавший ко мне мичман Ильин-Раскольников, крайне взволнованный, воскликнул: “Это невозможно, это позор! Если вы выедете с Черновым, то завтра скажут, будто кронштадтцы его арестовали. Нужно Чернова освободить немедленно”. Как только горнист призвал толпу к тишине и дал мне возможность произнести короткую речь, заканчивавшуюся вопросом: “Кто тут за насилие, пусть поднимет руку”, — Чернов сейчас же получил возможность беспрепятственно вернуться во дворец». (Л.Д. Троцкий)

Л.Д. Троцкий

«Встретив тов. Троцкого, я подошел к нему. Но едва мы успели бегло обменяться впечатлениями, как кто-то из меньшевиков взволнованно подбежал к нам и сообщил: «Кронштадтцы арестовали Чернова, посадили его в автомобиль и хотят куда-то увезти». Троцкий и я немедленно отправились к месту происшествие, сговариваясь на ходу о необходимости отменить этот самочинный арест и непременно, во что бы то ни стало, освободить Чернова… Впоследствии, в «Крестах», тов. Троцкий показал мне одного уголовного матроса, запомнившегося ему как участника ареста Чернова, и видел в этом подтверждение своей версии о том, что арест был произведен десятком субъектов полууголовного, полупровокаторского типа. Однако я категорически считаю попытку ареста Чернова отнюдь не результатом провокации, а стихийным поступком самих кронштадтских массовиков, в глазах которых министр земледелия и вождь партии эсеров Виктор Чернов, как саботажник земельной проблемы, являлся худшим типом врагов народа и революции». (Ф.Ф. Раскольников, революционер)

3. Триумф большевиков?

Эпизод этот в целом вряд ли можно считать чем-то большим чем «недоразумением», однако он вполне передаёт атмосферу хаоса. Тем же временем небольшие вооруженные отряды оккупировали стратегически важные пункты. Часть отрядов заняла типографии наиболее антибольшевистских газет; другая взяла под контроль Финляндский и Николаевский вокзалы; на Невском и прилегающих улицах были установлены пулеметные гнезда. По мнению газеты «Наш век», в этот день Петроград перешел в руки большевиков. К вечеру 4 июля 90 делегатов, претендующих на изъявление воли 54 заводов и войсковых частей Петрограда, собрались в одном из небольших залов Таврического дворца для вручения требования ЦИК о передаче власти Советам. Некоторые из них прорвались в комнату с заседанием Исполкома, часть даже выступила. Их призывы, однако, не произвели значительного впечатления на лидеров социалистического большинства Совета. Церетели высказался за перемещение заседаний в Москву, но даже многие из его сторонников не поддержали это предложение. Войтинский В.С., революционер и экономист, присутствовавший на заседании, отмечает по этому поводу: «Это была мера совершенно исключительная: нетрудно было предвидеть, что перенесение из Петрограда в Москву собрания руководящего органа демократии поставит вопрос о том, оставаться ли в Петрограде правительству и можно ли созывать здесь Учредительное собрание». В итоге на голосование были поставлены три резолюции: Гоца [социалист-революционер] – о поддержке Временного правительства до созыва пленума ЦИК; Мартова – призывавшая к формированию нового Временного правительства, в котором представителям Советов отводилось по крайней мере большинство; и Луначарского – с призывом к передаче власти непосредственно в руки Советов. Большинство голосовало за резолюцию Гоца.

Военная организация при ЦК РСДРП(б): Сидят (слева направо): К. Н. Орлов, К. А. Мехоношин, В. И. Невский, Н. И. Подвойский, П. В. Дашкевич, Ф. Ф. Раскольников; стоят: Б. М. Занько, М. С. Кедров, В. Л. Панюшкин, А. И. Тарасов-Родионов

В то время, пока в Таврическом дворце меньшевики и эсеры тянули время, в роли спасителя Временного правительства решил выступить министр юстиций П.Н. Переверзев, на свой страх и риск собравшйся обнародовать документы, имеющиеся у контрразведки насчёт связей Ленина с немцами. «Я полагал, что обнародование этих сведений вызовет в гарнизоне настроения, которые сделают дальнейший нейтралитет невозможным. Я находился перед выбором: либо предать огласке все корни и нити этого чудовищного преступления через неопределенное время, либо незамедлительно подавить восстание, чреватое свержением правительства», – сообщил он в интервью газете «Биржевые ведомости» после июльских событий. Вначале эта информация была показана солдатам запасного батальона гвардейского Преображенского полка вечером 4 июля, и на них это произвело шокирующее впечатление, и тогда было решено провести «разъяснительную работу» и в других частях столичного гарнизона. В результате этой акции командованию Петроградского военного округа удалось добиться психологического перелома в колеблющихся и нейтральных частях, сформировать вечером 4 июля специальные наряды для патрулирования на улицах города. Этот компромат был с удовлетворением воспринят и эсероменьшевистским руководством в Таврическом дворце. Как сообщил упомянутый нами в прошлой статье Б.В. Никитин, один из членов Совета даже закричал: «Мы спасены! У Временного правительства есть точные данные об измене большевиков!». Тем не менее, были приняты меры, чтобы задержать публикацию этих сведения до выяснения всех обстоятельств дела. Но ночь только начиналась, и она не сулила большевикам ничего хорошего…

Также читайте предыдущую часть: Предыстория и события 3 июля

(с) Zeist

Спасибо за ознакомление! Подписывайтесь на наш Дзен и Telegram канал!