Ефимов в драматическая история кириллицы великий петровский перелом
Владимир Ефимов, дизайнер шрифта с более чем двадцатилетним стажем, несколько десятков гарнитур шрифтов, арт-директор фирмы ParaType и один из ее соучредителей. Сегодня «кАк Мастер-класс» публикует первую часть его выступления на научной конференции, посвященной трехсотлетию русского гражданского шрифта.
В 1689 году семнадцатилетний Петр I был провозглашен единоличным царем и правителем России. С самого начала царствования вся его невероятная энергия была направлена на реформирование государства. В результате за 30 с лишним лет Петру удалось изменить течение истории и превратить Россию из самодостаточной азиатской страны в государство, ориентированное на Европу. Хотя реформы насаждались насильственно и стоили больших жертв, в результате Российская империя стала фактом общеевропейской истории. И в этом немалую роль сыграла петровская реформа шрифта 1708–1710 годов, которая значительно приблизила кириллицу к форме латинской антиквы.
Петр I (1672–1725)
В конце XVII века единственным видом кириллического наборного шрифта был полуустав. По форме он мало изменился со времен московского первопечатника Ивана Федорова. По своей структуре это было средневековое рукописное письмо, достаточно черное, весьма декоративное и в целом малопригодное для потребностей нового времени. Буквенный состав алфавита тоже не вполне отвечал фонетике языка петровского времени. В полууставе применялось множество надстрочных знаков (ударений, знаков придыхания, буквенных сокращений), что сильно усложняло работу наборщика. А числа по традиции обозначались буквами с особыми значками-титлами, что не способствовало восприятию научных и технических текстов. Издания, набранные полууставом, имели вид средневековой рукописной книги и внешне ощутимо отличались от европейской книги XVII века. Однако, за неимением другого шрифта, полууставом печатали и церковную, и светскую литературу, в том числе буквари и учебники, а также первую русскую газету «Ведомости», начавшую выходить в 1703 года. В том же году была издана «Арифметика» Леонтия Магницкого. Это был первый прецедент использования так называемых арабских (на самом деле европейских) цифр вместо славянской буквенной цифири. Основной текст был набран полууставом, но для математических терминов применялась латинская антиква и греческий. Все эти шрифты были несогласованы друг с другом ни по цвету, ни по характеру рисунка.
Леонтий Магницкий. Арифметика сиречь наука числительная…
Москва, 1703 год, Полуустав трех кеглей,латинсая антиква, греческий шрифт, минускульные цифры, скобки
Возможно, сравнение этого учебника с западными стало для Петра последней каплей, вызвавшей отказ от полуустава. В результате был создан более «чистый», то есть более светлый шрифт, который позднее был назван гражданским, поскольку применялся для набора светской литературы. За время правления Петра I гражданским шрифтом было напечатано около 400 книг. А полуустав в дореформенном виде сохранился только для нужд церкви.
Фрагмент титульного листа издания “Медали в честь важнейших событий правления Людовика Великого, Париж, 1702 год.
Королевская антиква
В деле шрифтовой реформы у Петра был непосредственный августейший предшественник и даже, возможно, образец для подражания. Французский король Людовик XIV тоже занимался реформированием шрифта. По его приказу была образована королевская комиссия по стандартизации наук и ремесел, которая на своем первом заседании в январе 1693 года начала с упорядочения типографского ремесла. Для этого инженером Жаком Жожоном был спроектирован «идеальный алфавит». Затем он был нарезан королевским пуансонистом Филиппом Гранжаном де Фуши и назван королевской антиквой. Этим шрифтом в 1702 году в Королевской типографии Парижа была набрана роскошная иллюстрированная книга «Медали в честь важнейших событий правления Людовика Великого», которую рассылали всем царствующим особам Европы. Петр был проездом в Париже в 1698 году и, скорее всего, был знаком с этой эпопеей. Не исключено, что шрифтовая деятельность «короля-солнце» отчасти послужила примером российскому царю. Однако королевская антиква не так уж отличалась по рисунку от современных и предшествующих ей гарнитур – это была вариация все того же латинского шрифта антиква. Французский король не собирался менять в одночасье все буквы Франции, он лишь хотел получить новый шрифт для собственной типографии, а у будущего российского императора были более глобальные замыслы.
Гражданское письмо начала XVIII века.
Черновой лист первых “Ведомостей”, 1703 год
Петровская реформа шрифта в России не была исторической закономерностью, как, например, введение наборной антиквы в Италии в конце XV века. Антиква была основана на гуманистическом минускуле – массовом почерке образованных людей того времени. В основе же гражданского шрифта не было единого, устоявшегося массового письма. Рукописных почерков в это время было несколько: традиционная скоропись с росчерками, более медленное, так называемое гражданское письмо, которое использовалось для официальных документов, и многочисленные переходные формы. Скорописные почерки развились во взаимодействии с киевской и западнорусской скорописью и под влиянием латинских рукописных почерков, но единого общепринятого письма еще не сложилось. Реформа скорее опиралась на монаршую волю, нежели на созревшую общественную необходимость. Одни и те же идеологические мотивы лежали в основе таких действий Петра, как приказ брить бороды и носить голландское платье, как строительство европейской столицы посреди лесов и болот, как издание книг, набранных кириллическим эквивалентом антиквы – царь хотел, чтобы страна выглядела по-европейски, пусть даже насильственно.
Реформа 1708–1710 годов была не первой попыткой Петра приблизить кириллицу к латинице. Гражданскому шрифту хронологически предшествовали гравированные надписи на книжных титулах, географических картах и других образцах печатной продукции, а также русские шрифты голландских типографий, получивших от Петра в конце XVII века привилегию печатать русские книги и карты. По характеру и те и другие представляли собой противоречивое соединение аналогичных кириллическим прописных литер латинского алфавита и специфических знаков кириллицы, заимствованных из печатного полуустава XVII века. Что в конечном итоге не удовлетворило Петра, и он решил перенести проектирование нового шрифта в Россию.
Русский шрифт типографии Яна Тесинга, Амстердам, 1700 год
Как известно из сохранившихся писем Петра, первые рисунки новых русских букв трех размеров в январе 1707 года сделал военный инженер, чертежник и рисовальщик Куленбах (Kuhlenbach), работавший при штабе русской армии под командованием Меншикова. Шла война со шведами, и штаб перемещался по стране в зависимости от хода военных действий. Эскизы новых букв Куленбаху передал сам Петр в конце 1706 год в городке Жолква недалеко от Львова. Несмотря на разнохарактерные источники гражданского шрифта (антиква, гражданское письмо, полуустав), его автор проявил незаурядную изобретательность, конструируя характерные для кириллицы знаки, и в конце концов добился известного графического единства.
Строчные литеры крупного кегля, изготовленные в Амстердаме и присланные в Москву в 1707 году
Не исключено, что эскизы букв царь сделал собственноручно. Во всяком случае, автором не мог быть никто из известных нам художников-граверов петровского времени, хотя форма некоторых букв напоминает надписи на гравюрах Адриана Схонебека (Adriaan Schoonebeeck), Питера Пикарта (Pieter Piquart), Алексея Зубова. Но ведь они должны были знать конструкцию букв антиквы и изобразить засечки в необходимых местах. Кроме того рисунки самого царя, конечно, никто не решился бы исправлять, а известно, что Куленбах повторил эскизы почти буквально. В таком случае большее сходство букв гражданского шрифта в мелких кеглях с голландской антиквой объясняется тем, что разницу в формах мелких литер труднее заметить, и Куленбах нарисовал их более привычными.
По эскизам были сделаны оригиналы 32 строчных букв и 4 прописных («А», «Д», «Е», «Т») в трех размерах. Оригиналы остальных прописных литер не были выполнены, очевидно, из-за недостатка времени, поэтому их надо было сделать по эскизам строчных в соответствии с размерами прописных. Первоначально Петр хотел пригласить в Москву голландцев, чтобы они сделали на месте новый шрифт, наладили книгопечатание по европейскому образцу и выучили русских мастеров. Но ангажемент пуансониста оказался слишком дорогим удовольствием: в Амстердаме в то время работало всего два таких мастера, они были загружены заказами и не хотели ехать в далекую Москву. Поэтому было решено заказать в Голландии по рисункам Куленбаха полный комплект пуансонов и матриц в трех кеглях. Копии рисунков были переданы также мастерам московского Печатного двора для параллельного изготовления новых букв.
В июне 1707 года Петр получает из Голландии оттиски шрифта среднего кегля, а в сентябре оттиски набора крупного и мелкого кеглей. Высокая скорость и техническое качество изготовления пуансонов, матриц и литер нового шрифта говорит о профессиональной квалификации неизвестного нам амстердамского пуансониста. Но мастер, выполнявший заказ, даже не задумался о форме букв, которые он вырезал, повторив строго по оригиналам все нелепости рисунка: и отсутствие засечек у части знаков, и странную форму «а», «р», «n» и «m». Очевидно, он посчитал это особенностями кириллического шрифта.
“Геометриа славенски землемерие” Москва, 1708 год. Титульный лист первой книги, набранной гражданским шрифтом
В это же время на московском Печатном дворе словолитцы Михаил Ефремов, Григорий Александров и Василий Петров по присланным рисункам делали пуансоны и матрицы воего варианта. Но последующее сравнение с присланными из Амстердама оттисками было не в их пользу, и работа московских типографов была остановлена до прибытия на Печатный двор голландского шрифта. К концу 1707 года три приглашенных голландских мастера вместе со шрифтом, типографским станком и другими принадлежностями наконец добрались до Москвы. Первая книга, набранная новым гражданским шрифтом, называлась «Геометриа славенски землемерие», напечатана она была в марте 1708 года.
Работа над шрифтом продолжалась. По результатам наборных проб царь решил изменить форму некоторых литер и добавить несколько пропущенных букв традиционного алфавита. По новым рисункам, сделанным Куленбахом в Могилеве в июле 1708 года, Петр заказал дополнительные литеры в Москве на Печатном дворе и параллельно в Амстердаме. В Москве к осени 1708 года были изготовлены в среднем кегле 21 прописная и 21 строчная литеры, а в мелком кегле только 17 строчных. В Амстердаме было сделано по 18 дополнительных строчных букв во всех трех кеглях. И те и другие представляли собой частично варианты уже выполненных литер – новые формы «б», «д», «п», «р», «т», «ц», «щ», «ъ», « t », низкие «ы», «ь», а частично буквы, опущенные ранее – «з», «ї» (i с двумя точками), «и», «» (ук), «ф», полууставное «» ударное, «» (юс малый), «» (кси), «» (пси), «» (ижица), а также «» (юс большой), «» (омега) и лигатура «» (от).
В новых вариантах наиболее необычные черты рисунка были изменены в сторону меньшей оригинальности. Шрифт стал гораздо спокойнее, но вместе с тем форма некоторых литер потеряла выразительность. Например, строчная «д» теперь повторяла прописную, а очаровательная рукописная форма с петлей внизу была отменена. Если сперва прописные литеры делались по рисункам строчных, то после корректуры наоборот, некоторые строчные («д», «и», « п», «т») были сделаны по рисункам прописных. Строчные буквы среднего кегля использовались как прописные мелкого кегля – 25 букв из 34 совпадают по рисунку. Среди строчных крупного кегля в наборе петровских книг попадаются прописные «А», «Б», «Д», «Е», «Т» московской работы, по росту совпадающие со строчными. Есть мнение, что это были капительные знаки, но мне кажется, что это следы петровских экспериментов по увеличению количества кеглей шрифта – вряд ли царь осознавал в то время потребность в капительном наборе, если вообще знал о его существовании. Благодаря всем этим изменениям кириллическая антиква теперь состояла преимущественно из прямоугольных форм, а большинство ее строчных литер до сих пор незначительно отличаются от прописных по рисунку.
Азбука гражданская с исправлениями Петра I и датой 29 января 1710 года
В сентябре 1709 года пуансоны амстердамских дополнительных литер прибыли в Москву. Через месяц был отпечатан окончательный вариант азбуки, включивший исправленные буквы и амстердамской и московской работы. 18 января 1710 года Петр посетил Печатный двор и одобрил оттиски азбуки. Он провел последнюю корректуру – вычеркнул первые варианты знаков нового шрифта и старые знаки печатного полуустава: «» (от), «» (омега), «» (пси). Затем собственноручно на внутренней стороне переплетной крышки написал: «Этими литерами печатать исторические и технические книги. А которые вычеркнуты, тех в вышеупомянутых книгах не употреблять». На первом листе этой эталонной азбуки стоит дата «дано лета Господня 1710, Генваря в 29 день». Таким образом, реформа кириллического алфавита завершилась.
Собственноручная запись Петра I на внутренней стороне переплета гражданской азбуки 1710 года
18:40 24.07.2008 | money | е-почта: money@ya.ru
спасибо!
12:34 19.08.2008 | Артем Иванович | е-почта: webstuff86@yahoo.com
отличная статья, спасибо
Жалко устав, он такой необычный.
Да – неаккуратный, но такой свой….
Источник
Григорьева Татьяна Михайловна, доктор филол. наук, профессор Сибирского федерального университета.
В статье изложены материалы, отражающие основные факты реформирования русского правописания: реформа русской азбуки, работа орфографических комиссий, сложный путь реформы 1917 г. от циркуляров Министерства народного просвещения к декретам советского правительства, нарушившим подлинные замыслы реформаторов и внедрившим в общественное сознание дезинформацию.
E-mail: annysten@yandex.ru
Русское письмо знало две реформы: Петровская реформа русской азбуки, когда волею Петра и его сподвижников были исключены буквы, которые утратились в звуковом проявлении языка, и реформа 1917 г., также освободившая русское письмо от графического балласта и архаичных написаний некоторых грамматических форм.
В течение двух лет (1708-1710) Петр «находит досуг и время» вносить изменения в проект, и в начале 1710 г. был создан образец азбуки, одобренный государем. Оттиск этой азбуки с заглавием «Изображение древних и новых письмен славянских, печатных и рукописных» (на обороте ее переплета записано «Дана лета Господня 1710 Генваря в 29 день») был прислан 10 февраля в типографию с собственноручной надписью Петра: «сими литеры печатать исторические и манифактурные книги, а которые почернены (зачеркнуты. – Т. Г.), тех в вышеописанных книгах не употреблять». Здесь же, чуть ниже государева указа, значится запись, сделанная Московской Синодальной типографией: «В тетради сей правление и подписание собственные руки Его Царского Пресвятого Величества прислано через секретаря Алексея Васильевича Макарова» [Азбука гражданская 1710; 19].
Петровская реформа, проведенная абсолютно беспрепятственно, получила самые высокие оценки своего времени: «Прекрасна была, – писал В.К. Тредиаковский, – сия самая первая печать; кругла, мерна, чиста – словом, совершенно уподоблена такой, какова во французских и голландских типографиях употребляется…» [Тредиаковский 1748: 3]. А.П. Сумароков, обращаясь к типографским наборщикам, выражал требование «сил (т.е. знаков ударения. – Т.Г.) не ставить нигде», потому что от них «пестрота, обезображивающая нашу прекрасную нынешнюю печать» [Сумароков (1759) 1787: 307—308].
Реформа 1917 г. прошла сложный путь воплощения и в разные времена имела разные оценки.
В советскую эпоху она оценивалась как исключительная заслуга советской власти, одно из важных слагаемых программы революционного обновления, и это имело статус официально признанной оценки. Ср.:
«Сравнительная простота нашей орфографии во многом обусловлена историческими декретами советского правительства» [Гвоздев 1950: 80],
«Лишь в результате победы Октябрьской революции давно назревшая реформа русского правописания была проведена в жизнь» [Истрин 1988; 164].
«Даже в годы войны и разрухи советское правительство не нашло возможным откладывать разрешение назревших орфографических вопросов – и народ получил, наконец, упрощенное правописание» [Иванова 1976: 263].
Однако, многие непосредственные свидетели революционных перемен, не принявшие Октябрь 1917 г., видели в упрощении орфографии непростительную вину советской власти.
З.И. Гиппиус в дневниковой записи от 01.09.18 г. писала: «К тому же они (большевики. – Т.Г.) ввели слепую, искажающую дух языка орфографию» [Гиппиус 1991: 234].
И.А. Бунин воспринял революцию и орфографическую реформу в причинно-следственной последовательности и в дневниковой записи от 22.04.19 г. писал: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уже хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется по этому правописанию» [Бунин 1990: 117]. Как известно, до конца дней своих он пользовался старой орфографией.
Обе оценки (заслуга и вина советского правительства) обусловлены неосведомленностью их авторов, однако во втором случае это вызывает недоумение, поскольку подлинные факты подготовки реформы широко освещались в печати с начала XX в. вплоть до реформы; в первом же она закономерна, так как подлинные факты истории хранились в спецхранах; к тому же в декрете от 10 октября 1918 г. новые правила правописания заявлены от имени советского правительства: «разработанные Народным комиссариатом просвещения». Это стало источником дезинформации о реформе для послереволюционного поколения и наложило жесткие рамки возможных рассуждений на многие годы.
Представление о реформе как большевистской акции имело некоторые последствия.
Во-первых, дореформенная орфография «в изгнании» сразу же стала ностальгическим символом дооктябрьской России, ее утраченным культурным наследием. Она сохранялась в широких кругах российской эмиграции вплоть до военного времени, служила продолжением свергнутых культурно-исторических традиций и знаком протеста против большевистской России.
Во-вторых, в эпоху перестройки, в эпоху переоценки ценностей, когда опыт Октября приобрел отрицательный смысл, а все деяния советского правительства получили негативные оценки, реформа из заслуги решительно превратилась в вину и породила стремление возвратиться к старой орфографии.
А. Вознесенский пишет о репрессированных твердых знаках и ятях, которые «были двойниками убитых в подвалах» (Огонек.- 1987. – № 12). В републикации статьи архиепископа Аверкия сообщается, что «провели эту реформу только большевики» и она не имела ничего общего «с данными серьезной филологической науки, а шла лишь навстречу лености и невежеству» (Память. – 1989. – № 1). В другой газете можно было прочитать, что Октябрьскую революцию следует признать «страшной народной драмой и возвратить народу все, чего его лишили большевики, начиная от подлинной символики… и кончая канувшей в Лету национальной, уходящей в глубь веков письменностью, отобранной после революции большевиками» (Красноярский рабочий. – 1992. – 23 февр.). Публикуются материалы в защиту дореформенной орфографии. Репринтным и факсимильным способом издаются в дореформенной орфографии прежде запретные книги, периодическая печать в отдельных статьях, заголовках, в названиях рубрик и на целых страницах отдает предпочтение старой орфографии.
Такой диапазон оценок реформы ставит перед необходимостью восстановить подлинную картину событий, расставить точки над i.
Дискуссии о необходимости упрощения русского правописания начались практически сразу же после Петровской реформы русской азбуки. Особенно активизировались они со второй половины XIX в. Многочисленные выступления частных лиц по упрощению привели к широкому общественному движению за реформу. Были созданы орфографические комиссии, объединявшие известных ученых: Орфографическая комиссия петербургских педагогов 1862 г. под руководством В.Я. Стоюнина; Орфографическая комиссия 1901 г. под руководством проф. Р.Ф. Брандта; Орфографическая комиссия 1904 г. при Императорской академии наук и Орфографическая подкомиссии под рук. акад. Ф.Ф, Фортунатова с ее «Постановлениями» 1912 г.
При этом событием, непосредственно предшествующим реформе и положившим ее начало, стало совещание в Академии наук 11 мая 1917 г. под председательством академика А.А. Шахматова, признавшее реформу целесообразной и своевременной и утвердившее решение о ее немедленном проведении. Здесь же были приняты «Постановления», включающие в себя 13 пунктов предстоящего упрощения, которые были составлены на основе постановлений Орфографической подкомиссии 1912 г., так что дело реформы по праву считается «великой общественной заслугой» академиков Ф.Ф. Фортунатова и А.А. Шахматова. Важно отметить, что каждый пункт упрощения был научно мотивирован и сопровождался комментарием: реформаторам важно было не только упростить, но провести реформу с полным пониманием со стороны общества.
Текст «Постановлений» был опубликован в Известиях Российской академии наук и в других изданиях страны (см. на обложке журнала).
Постановление АН о реформе встретило поддержку Государственного комитета при Министерстве народного просвещения при Временном правительстве.17 мая во все губернии России был разослан 1-й циркуляр МНП о введении «повсеместно» нового письма «безотлагательно, с начала будущего учебного года», а 22 июня – 2-й циркуляр с конкретными рекомендациями по введению нового правописания в школы, начиная с младшего отделения начальной школы, «избегая насилия над желаниями самих учащихся».
В новой орфографии стали издаваться отдельные периодические и непериодические издания. В результате почти четырехмесячной интенсивной подготовки, руководствуясь циркулярами Министерства народного просвещения и Постановлениями Академии наук, с сентября 1917 г русская школа перешла к обучению по новому правописанию.
В числе первых, кто положительно откликнулся в своей редакционной статье на предлагаемые изменения русского правописания, был журнал «Родной язык в школе»: «Можно только горячо приветствовать решительный шаг нового министра в проведении этой демократической реформы, которой с нетерпением ждала русская школа и особенно семья педагогов – словесников» [О реформе правописания 1917: 18]. Уже его августовский номер за 1917 г. был издан в новой орфографии. В последующих его выпусках публиковались первые опыты преподавания по-новому правописанию.
Во многих городах России были изданы брошюры в помощь преподавателям и обучающимся новому письму. И только затем, почти полгода спустя, уже после октябрьских событий, были обнародованы два советских декрета, которые впоследствии стали единственными неопровержимыми фактами ее свершения: от 23.12.17 г. и от 10.10.18 г. Оба декрета были лишены комментариев, а второй заявлен от имени советского правительства. Последовавшее за ними Постановление Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) от 14.10.1918 г. «Об изъятии из обращения общих букв русского языка» предписывали в кратчайший срок перейти на новое правописание в печати, а за исполнение каких-либо графических работ по старой орфографии виновных подвергать штрафу до 10 000 рублей.
Этим были нарушены главные принципы в осуществлении упрощения: постепенность, терпимое отношение к тем, кто продолжает писать по-старому, добровольный и сознательный выбор новой орфографии и знакомство с исключенными реформой буквами и правилами. Вопреки этому новая орфография вводилась путем репрессивных мер сверху, и этим была прервана культурно-историческая традиция, культурное наследие было «вырублено топором». Сохранились воспоминания о том, что посланные в типографии матросы изымали из наборных касс исключенные реформой буквы Ѣ (ять), Ѳ (фита), i десятеричное и ъ (ер), т.е. твердый знак, который исключался только на конце слова, но необразованные матросы выбрасывали и его. То, что за недостатком времени не удалось осуществить эволюционным путем, было сделано, по словам одного из свидетелей событий, «одним взмахом пера, стало свершившимся фактом благодаря декрету властей, с большой легкостью меняющих стили, переводящих повсеместно стрелки часов взад и вперед и оставивших пока в неприкосновенности времена года» [Евгеньев 1919: № 4, 4).
«Стоит только свыше разрешить упрощенное письмо, нисколько не преследуя старое, – сказал в 1904 г. на заседании Орфографической комиссии проф. Р.Ф. Брандт, один из инициаторов упрощения орфографии, – то оно очень скоро завоюет себе полное господство»; приведет русское письмо от «книжной искусственности к живой простоте» [Протокол 1905: 41].
И именно так, свободно, проходило воплощение новой орфографии в Сибири, где только в 1920 г. была окончательно установлена власть Советов. В течение почти трех лет школа и печать переходили на новое правописание, постепенно преодолевая инерцию сознания, силу привычки, сопротивление противников реформы и ориентируясь при этом не на декреты, а на Постановления Академии наук, дооктябрьские циркуляры и постановления земских органов управления. Педагогические журналы «Енисейский учитель» (Красноярск), «Школа и жизнь Сибири» (Томск), «Думы забайкальского учителя» (Чита) и др., которые издавались в новой орфографии, публиковали успешный опыт многих учителей и нужные в преподавании материалы (подробно о реформе в Сибири см.: [Григорьева 2004]).
Эти немногие уцелевшие во времени свидетельства о реформе за пределами Советской России, а также орфография в практике периодических изданий Красноярска, Иркутска, Читы и Томска свидетельствуют о том, что, пройдя неизбежный в каждый переходный период путь борьбы противоположных мнений и намерений, миновав период угроз возврата к старому правописанию, но не испытав карательной силы декретов, новое правописание к концу 1919 г. становилось доминирующим, подтверждая силу и значимость дооктябрьских документов в то время и выявляя несостоятельность оценок, которые время от времени упрочивают миф о реформе как антикультурном наследии большевизма в наши дни.
ЛИТЕРАТУРА
Азбука гражданская с нравоучениями. Правлена рукою Петра Великого [1710]. – СПб., 1877.
Бунин И.А. Окаянные дни: Воспоминания. Статьи. — М., 1990.
Гвоздев А.И. Основы русской орфографии. — М., 1950.
Гиппиус З.И. Современная запись 1914—1910. Дневник (Извлечения) // Д. Мережковский. Больная Россия. — Л., 1991.
Григорьева Т.М. Три века русской орфографии. – М., 2004.
Евгеньев А. Новая орфография на практике //Вестник литературы. — 1919. – № 4,
Иванова В.Ф. Современный русский язык: Графика и орфография. —М., 1976.
Истрин В.И. 1100 лет славянской азбуки. – М., 1988.
О реформе правописания // Родной язык в школе. – 1917. – № 1 (август).
Постановления совещания при Академии Наук под председательством академика А.А. Шахматова по вопросу об упрощении русского правописания, принятые 11 мая 1917 года // Известия Российской АН. — 1917, — Сер. 6. — № 15 (нояб.).
Протокол Первого заседания Комиссии по вопросу о русском правописании, состоявшегося 12 апреля 1904 г. – СПб., 1905 [Брандт].
Сумароков А.П. К типографским наборщикам [1759] // Полн. собр. соч.: В 10 т. – М., 1787. – Т. 6.
Тредиаковский В.К. Разговор между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой и о всем, что принадлежит к сей материи. – СПб., 1748.
Русский язык в школе. М., ООО «Наш язык», № 3, 2017 – стр. 67–70.
UPD. Ссылки по теме:
Владимир Ефимов. Драматическая история кириллицы. Великий петровский перелом.
И. А. Ильин “О русскомъ правописанiи”
Правила дореволюционной орфографии
Источник